Сыновний долг. Сборник рассказов

Вот только готовить, стирать, убирать, вести хозяйство, экономно расходовать средства Рэна так и не научилась, а заполнение квитанции по оплате электроэнергии вводило женщину в длительный ступор.

«Попрыгунья-стрекоза… Допрыгалась. Принц состарился. С довольствия снял. От кормушки отлучил. Теперь на молоденьких заглядывается. Мной брезгует. Бегает по барам чуть ли не со школьницами. Можно подумать, старость они ему отсрочат. Как же! Держи карман шире.

А сынок правильно делает. Все верно. Какая я была мать? Никудышная. Ехидна. Кукушка. Кому могла – подбрасывала. Сколько он меня видел-то в своем безрадостном детстве? Десять лет провел в интернате. Словно в тюрьме. Срок отбыл. Иногда ленилась по выходным забирать его домой. Все выдумывала уважительные причины для директрисы. За что Максу меня любить? За тряпки, что Майкл привозил? Да он равнодушен к шмоткам. Годами в одной куртке ходит. И ненавидит меня. Действительно – правильно делает. Пусть ненавидит. И презирает пусть. Только бы из дома не выгнал. И дал умереть в своей постели. Диализ уже не помогает… Донора нет… И денег нет на покупку очереди поближе. Майкл, сволочь, полгода не появляется. Ведь единственный знает, что меня ждет!.. Но помогать не желает. Тридцать лет ему верой и правдой отслужила. Половой тряпкой… Да вот износилась. Теперь проще выбросить, чем подлатать. Трус! Жалкий трус. Ну, и пусть катится к чертям! в свою заграницу. А я назло ему вот как возьму – и проживу остаток жизни по-новому. Прямо сейчас и начну… новую ее…»

– Мать, ты, это… не злись… – Максим подошел и положил руку на плечо Рэны. – Я твою медицинскую карту нашел. Случайно. Знаешь, мам, все будет хорошо. Я уже сходил в твой центр и обо всем договорился.

– О чем договорился?

– Об операции…

– Не понимаю… И карта… Ты не мог случайно. Она заперта в столе. Ты сломал замок?

Рэна в недоумении посмотрела на сына.

– Ну, да. Извини. Это только для твоей же пользы.

– Пользы? – Рэна было взвизгнула по инерции, но тут же спохватилась, вспомнив про новую жизнь.

«Происходит что-то несуразное. Зачем Макс рылся в моем столе? Почему? Для чего? Он так никогда не делал. Он вообще правильный ребенок в отличии от своей непутевой матери. Об операции говорит. Не может быть. Моя очередь подойдет только через год, а может и больше».

– Макс, объясни толком. Откуда возьмется почка? Ты ее купил? На что? На какие средства?

– Да нет же, нет.

– Что тогда? Очередь купил? Или все, кто передо мной, умерли разом? – недоумевала Рэна.

– Ма-ма! Успокойся. Сядь. Вот, воды выпей, – он подал стакан с минералкой и отвернулся к окну, прислушиваясь, как мать жадно, большими глотками, пьет воду.

– Донором выступлю я! – жестко, тоном, не терпящим возражений, произнес Макс.

У Рэны неестественно округлились глаза, она попыталась что-то сказать, но только по-рыбьи открывала рот, не произнося ни звука. Мать понимала, что решение, приятое сыном – слишком большая жертва, принимать которую она не должна. Рэна разнервничалась, руки не слушались, жили какой-то своей, отдельной жизнью, и еще невыносимо заныло слева. Она попыталась возразить, но сын продолжил все тем же, строгим голосом:

– У нас с тобой одна группа крови. Мы близкие родственники. Ближе некуда. Ведь так? – мать непроизвольно кивнула, получилось испуганно. И вообще, она чувствовала себя маленькой девочкой перед своим вмиг ставшим каким-то чужим и слишком взрослым сыном.

– Вот и хорошо. Раз близкие – моя почка тебе подойдет. И приживется лучше. Чем чья-либо.

Хоть Максим и хорохорился, но прилипшие ко лбу волосы говорили о многом. Страх, который никуда не делся после информации, полученной из медицинской карты матери, прочно обосновался в душе, уступив, однако, дорогу любви и благородству. И перебороть этот страх у Максима не хватало сил. Но он сумел совладать с собой, и уже мягко добавил, глядя на всхлипывающую мать:

– Да не реви, дурная. Ничего сверхъестественного я и не делаю. Это мой долг. Понимаешь?

Рэна мотала головой: «Нет, нет и еще раз нет. Не понимаю. Такого не может быть. Он же ненавидит меня. Нет, нет. Это не со мной происходит…»

– А, ну, и не понимай, – Максим махнул рукой и поспешил из комнаты, чтобы самому не разреветься, потому что предательский комок в горле поднимался все выше и выше.

– Я пошел смотреть телек. Там футбол, – буркнул он в дверях и неожиданно для самого себя послал ошеломленной известием Рэне воздушный поцелуй.

– Я хочу, чтобы ты понянчила своих внуков.

Эквивалент счастья

– Пап, ты ведь от своих слов не откажешься? Нет? – Димка пытливо заглядывал отцу в глаза, а тот стыдливо отводил их в сторону, прикрываясь «Советским спортом». – Я, правда, могу любое желание загадать? В самом деле? Любое-любое?

«Угораздило же меня ляпнуть… Сейчас точно – начнет собаку просить. Ну, кто, кто меня за язык-то тянул. «Семен Семеныч!» Эх…» – Егор стоически молчал в надежде, что сыну надоест игра в безответные вопросы, и он перекинется на мать, но Димка был сегодня прилипчивее банного листа. Пришлось отложить газету и включиться в разговор: