Сыны Амарида

Бернел и Ройден провели большую часть дня в кузнице, вечером вернулись с каким-то предметом, завернутым в холстину, и преподнесли его Джариду перед самым обедом. Развернув холстину, Джарид обнаружил кинжал в коричневых кожаных ножнах, с рукоятью из прозрачного черного камня, удобно ложащейся в руку. Он вынул оружие из ножен, любуясь блестящим серебристым клинком. Не в силах вымолвить ни слова, он вертел кинжал в руках, разглядывая тонкости чудесной работы.

— Не знал, что ты можешь ковать серебро, — тихо сказал Баден Бернелу. — По крайней мере настолько искусно.

Бернел смущенно улыбнулся:

— Я тоже не знал. Ройден все уговаривал попробовать... И повод нашелся не хуже любого другого. — Кузнец повернулся к младшему сыну. — Ножны — от Джоррина. Он благодарит за инструменты и желает тебе удачи.

Дрина тоже приготовила подарок: новую шерстяную куртку, достаточно теплую, чтобы защитить сына от холода в горах, которые они с Баденом собирались пересечь. Она была почти того же цвета, что и плащ Бадена. В широко раскрытых светлых глазах матери стояли слезы.

— Я давно купила эту ткань, — сказала она дрожащим голосом. — Сердцем чувствовала, какую дорогу ты выберешь. — Она улыбнулась, но глаза оставались печальными. — Видимо, и я немного пророчица.

Потом был праздничный ужин. Дрина приготовила любимые блюда сына жареную курицу с листьями шан и медовый пудинг.

Ройден отдал Джариду свой подарок лишь поздно вечером, когда родители и Баден уже легли спать. Джарид забрался под одеяло и собрался задуть свечу, когда брат достал маленький сверток из сундука, стоящего в ногах кровати.

— Подожди, Джарид. У меня тоже есть кое-что для тебя.

Джарид сел на кровати, Ройден подошел и сел рядом с ним.

— Никак не мог придумать ничего подходящего, пока не вспомнил о вещи, которая всегда тебе нравилась. — Ройден протянул сверток, на удивление легкий.

Джарид развернул сверток, снимая бумагу слой за слоем, и вынул маленькую коробочку. Внутри лежало узорчатое золотое кольцо, которое Ройден нашел под наковальней, когда они были детьми. Кольцо было потертое и не блестело, но все еще ясно было различимо на нем изображение Арика.

Джарид перевел взгляд на брата:

— Ройден, я не могу принять это. Спасибо. Прекрасный подарок, но он слишком хорош для меня.

Он попытался вернуть кольцо, но Ройден покачал головой:

— Я в любом случае не смогу носить его, пока работаю в кузнице. И мне очень хочется, чтобы ты принял его.

Джарид собрался что-то возразить, но Ройден прервал его:

— Слушай, если тебе так будет проще, считай, что я его тебе одолжил. Мы всегда называли его кольцом удачи, и мне хочется, чтобы оно было у тебя.

Джарид сдался и надел кольцо на мизинец правой руки. Потом крепко обнял брата.

— Богами клянусь, я буду скучать по тебе, — сказал он сквозь слезы. Ройден молча обнял его в ответ, потом вернулся в свою постель и задул свечу. Джарид тоже задул свечу у своей кровати, но долго пролежал без сна, глядя в ночное окно и рассеянно играя кольцом.

Прощание на рассвете оказалось кратким и обманчиво легким. Мать крепко обняла Джарида на пороге и тихо сказала ему о том, как она им гордится и как сильно любит его. Ройден как ни в чем не бывало шутил и предлагал брату использовать свое новое положение, чтобы производить впечатление на девушек. Отец, как всегда грубовато-неловкий, не мог скрыть своей печали; он взял Джарида за плечо и высказал сожаление о том, как его будет недоставать в кузнице. Потом он отвел сына от остальных.

— Не позволяй этой силе взять над тобой верх! — шепотом предупредил он. — Ты знаешь, как она меняет людей. Не позволяй ей изменить и тебя.

— Хорошо, отец. Я обещаю.

Преодолевая печаль и волнение, Джарид старался запомнить все, что ему говорили. Но после нескольких часов пути с Баденом по лесной тропе, вьющейся вдоль берега реки Маунтси, он осознал, что наиболее отчетливо помнит то, что было обращено отнюдь не к нему. Он услышал, что отец сказал Бадену после того, как братья несколько неловко, но сердечно обнялись.

— Не секрет, что мы с тобой не очень-то ладили, — сказал Бернел. — Я все еще не могу простить вам с матерью, что вы были далеко, когда умер отец. — Баден хотел было возразить, но Бернел остановил его, покачав головой. — Впрочем, сейчас это не важно. Путь Джарида связан с твоим, теперь мне это ясно. Позаботься о нем, Баден. Пожалуйста. Сам понимаешь, пусть он и уходит с тобой, но это наш сын. Береги его, и да хранит вас обоих Арик.

Слова отца снова и снова мелькали в сознании Джарида в мерном ритме шагов. Пусть он и уходит с тобой, но... Джариду все еще трудно было принять то будущее, которое уготовано ему Баденом. Джарид не сомневался в правоте мага, помнил собственные сны с пугающей ясностью и, в общем, поверил, что может достичь могущества, но он все еще оставался Джаридом, сыном Бернела и Дрины, который вполне мог стать кузнецом или школьным учителем. Наутро после своего восемнадцатого дня рождения, идя с Магистром на собрание Ордена, он чувствовал себя почти что ребенком.