Сыны анархии. Братва

Все уразумев без вопросов, Кирилл тоже улыбнулся в ответ. Но улыбка тотчас померкла.

– Феликс был хорошим человеком, – заметила Тринити. – Хорошим другом.

– Хорошим братом, – добавил Кирилл, взмахивая ногами, отчего ржавые качели с истошным взвизгом взмыли выше.

На минутку оба погрузились в воспоминания, и Тринити тоже позволила себе раскачиваться чуть сильнее, забыв свои опасения выглядеть глупо. Раз Кирилл рядом с ней, она вряд ли упадет в глазах прочих членов «Братвы».

Когда русский перестал раскачивать ногами, Тринити последовала его примеру, и их колебания мало-помалу угасли.

– Действует на нервы, да? Торчать взаперти в отеле?

– Прям клаустрофобия разыгрывается, – кивнула Тринити. – Не только из-за отеля…

– Я чувствую то же самое, – перебил Кирилл. – Мы пойманы собственным желанием остаться в живых. Мы должны держаться подальше от глаз, потому что знаем, что на нас охотятся. Но помни: мы тоже на них охотимся.

– Что-то не видать, чтобы они так уж напугались, – заявила Тринити. – Их больше. Больше стволов, больше стрелков, больше денег.

Кирилл поглядел вверх, на звезды – быть может, гадая, заслужил ли Феликс своей добротой пропуск на небеса, несмотря на свои грехи.

– Вот потому мы и прячемся, – сказал он. – Они считают, что умнее и сильнее нас, что они нас уничтожат. Но их уверенность можно использовать против них.

– Вы уверены в себе.

Кирилл улыбнулся, но совсем по-другому – тонкой, жестокой усмешкой.

– Тебе нечего бояться, Тринити. Скоро мы выйдем из укрытия. Или мы их убьем, или они нас. Что так, что эдак, все будет кончено.

– Это звучит не так ободряюще, как вам кажется, – возразила она.

Но Кирилл не слышал.

За углом отеля послышались шаги. Тринити на миг оцепенела, но увидев, что ее собеседник ничуть не встревожился, и расслышав, как спокойно, неспешно пришедший ступает по гравию, тоже расслабилась. Силуэт вышедшего из-за угла оказался высоким и худым, как спичка, и Тринити поняла, что это Тимур. В детстве он был форточником и карманником, в подростковом возрасте попался и загремел в колонию, где «Братва» взяла его под свое крылышко. Олег ему не доверяет, и уже за одно это Тринити его недолюбливает, но тощий вор просеменил к Кириллу с надлежащим почтением, так что тот принял его благосклонно.

Тимур сказал что-то по-русски.

Кирилл сделал еще затяжку.

– Где твоя вежливость, Тимур? Говори по-английски.

Вор пошмыгал носом, будто учуяв что-то не слишком приятное. Бросил взгляд на Тринити, но лишь мельком.

– Гаврила звонил, – сообщил он. – В «Птичьем краю» была драка…

– В стрип-клубе?

Тимур кивнул.

– Там была драка. Участвовали некоторые из людей Лагошина. Швейцар слышал, как они говорили о встрече в православной церкви на улице E. Вы ее знаете?

Кирилл стряхнул пепел с кончика сигареты.

– Дурацкий вопрос. Как я понимаю, Олег платил швейцару?

– Платил.

– Слишком просто. Насколько Гаврила уверен, что это не подстава?

Тринити нахмурилась:

– Они не могли знать, что вы сегодня отправите туда людей задавать вопросы.

Кирилл немного покурил, молча сдвинув брови.

– Может, и нет. Но если они знают, что мы их ищем, то могли расставить приманки повсюду. Невозможно проверить, поставили они ловушку или нет. Сколько там наших с Олегом и Гаврилой?

– Еще двое.

– Ладно, – неспешно кивнул Кирилл. – Вели им там быть поосторожнее. И поубивать всех, кого сумеют.

Осклабившись, как хорек, Тимур развернулся и вороватой походкой двинулся обратно к мотелю.

Тринити, будто заледеневшая внутри, уставилась на Кирилла:

– Вы собираетесь оставаться здесь? Нам всем нужно отправляться сейчас же, чтобы подстраховать их. Теперь у нас достаточно стволов. Им нужна…

– Тпру, – сделав глубокую затяжку, Кирилл щелчком послал сигарету на потрескавшийся бетон. – Они аж на противоположном конце города. Пока мы доберемся до церкви, все, что может случиться, уже случится. Если это не ловушка, четверых будет вполне достаточно, чтобы доставить Лагошину неприятности. А если это и в самом деле ловушка и мы туда нагрянем всем составом, тогда они поубивают всех нас вместо всего четверых.

Он оттолкнулся под скрежет ржавых цепей и снова принялся раскачиваться.

Тринити все смотрела и смотрела, чувствуя зияющую внутри пустоту. «Только четверых», – сказал он. Но один из этих четверых – Олег.

– Дыши, Тринити, – промолвил Кирилл. – Что бы ни стряслось, сейчас это нам не подчиняется. Во всяком случае, на данный момент, когда мы ничего не можем поделать и не знаем последствий, мы свободны.

Качели все скрипели и взвизгивали. Тринити казалось, что надо заговорить, запротестовать. И снова ей послышался вой в отдалении.

Она тяжко вздохнула. Неким извращенным образом Кирилл прав. Ближайшие события вне ее власти. Она медленно оттолкнулась назад и вскинула ноги, позволив себе качнуться вперед.

И покамест дыша.

* * *