Сыны Дуба (ЛП)

Ему вдруг вспомнился случай из детства: туманным утром, не более пяти лет назад, они с Джазом вышли на парапет. Ранним утром улицы были почти пусты, и Фаллион услышал странный звук, тяжелое дыхание, как будто кто-то бежал, за которым последовал крик: уу-уу. уу.

Оба мальчика подумали, что что-то приближается к ним, карабкаясь по стенам замка, и попытались представить, что это может быть. Поэтому они вбежали в комнату и в испуге заперли двери.

Они попытались представить, какое животное могло издавать такой шум, и Фаллион предположил, что, поскольку это звучит как рог, значит, это животное с длинной шеей.

В комнате у мальчиков был зверинец с животными, вырезанными из дерева и раскрашенными в их естественные цвета. Джаз предположил, что это, возможно, преследовал верблюд, хотя ни один мальчик никогда его не видел. И в его сознании звук сразу же стал верблюжьим и огромным, как у боевых верблюдов, на которых ездили Оббатты в пустыне. Ему представилось, что у верблюда острые зубы, с которых капает пена, и налитые кровью глаза.

Четырехлетние Фаллион и Джаз выбежали в Большой зал замка, спотыкаясь от страха и крича стражникам: Помогите! Помощь! Верблюды идут!

Сэр Боренсон, который в это время завтракал, так рассмеялся, что упал со стула. Он вывел мальчиков на улицу в тумане и резко обнажил меч, проклиная всех верблюдов и приказывая им не причинять вреда.

Затем он повел их на звук жутких криков. Там, во дворе, они нашли прикованного к столбу щенка — молодого мастифа, который то выл, то тяжело дышал, пытаясь вырваться на свободу.

Вот твой верблюд, — сказал Боренсон, смеясь. — Хозяин гончих купил его вчера вечером и боялся, что он попытается убежать домой, если мы снимем его с цепи. Так что он останется здесь на день, пока не поймет, что он член семьи. Потом мальчики посмеялись над собственным страхом и погладили щенка.

Теперь, пока Фаллион ехал, он слышал треск деревьев, видел страх на лице Боренсона.

Мы больше не дети, — подумал он.

Он посмотрел на своего брата Джаза, такого маленького и хрупкого, который ехал в спешке. Фаллион почувствовал укол тоски, волнующее желание защитить своего брата, то, что он часто чувствовал раньше.

Фаллион вдруг услышал странный зов, словно глубокие рога звенели один за другим, все под водой, затем внезапный визг и звуки грохота деревьев, как будто какие-то огромные существа запутались в битве.

Фаллион представил, как Дайморра сражается там с тварями, и прошептал единственную известную ему молитву: Пусть Яркие защитят тебя, а Слава защитит твою спину!

Фэллион раскрыл глаза на щелки. Темнота приближалась быстро, как раз в тот момент, когда его лошадь выскочила из леса и прыгнула по наклонному полю. Гранатовый воздух казался тусклым и рассеянным, словно фильтруясь сквозь освещенное огнем небо. Жирные кузнечики выпрыгивали из стерни, когда лошади проносились мимо, и там, в траве, широко зевали белые цветы, ипомея с лепестками, которые раскрывались, как бледные рты, готовые закричать.

Когда группа достигла дороги, в лесу послышались новые крики. Каким-то образом они кружили за домом вдовы. Ее черная собака выбежала из-под ее крыльца, бросаясь в погоню, но не смогла угнаться за конями. Вскоре он упал, застенчиво виляя хвостом, как будто его поражение было победой.

Что-то шевельнулось внутри Фаллиона, и он услышал крик отца: Беги! Фэллион сильнее пришпорил лошадь. Бегать! Края Земли недостаточно далеки!

И снова образ отца вторгся в его разум, смутно припоминаемая зеленая фигура, тень, и Фаллион чувствовал его присутствие так сильно, что казалось, будто дыхание этого человека согревало лицо Фаллиона.

Отец? — позвал Фаллион.

Фэллион оглянулся, гадая, что могло преследовать его, когда почувствовал, как что-то пронзило его живот.

Он посмотрел вниз, чтобы увидеть, не торчала ли из его ребер стрела, или посмотреть, было ли там одно из черных существ, населявших Рианну. Его кожаный жилет винного цвета не пострадал. И все же он чувствовал, как из него вытягивают что-то жизненно важное, как если бы он был форелью, и гигантская рука пронзила его и теперь выдергивала его кишки.

Он услышал шепот, бессвязный голос отца. — Беги, Фаллион, — сказал он. — Они придут за тобой. А потом наступило долгое молчание, и голос стал мягче. Научитесь любить жадных так же, как и щедрых бедных так же, как и богатых злых Возвращайте благословение за каждый удар

Внезапно голос затих, и в Фаллионе появилась зияющая пустота. Его глаза наполнились слезами. Фэллион видел, как овцы сбегали стремглав вниз с холмов, и повсюду, повсюду, от всей стражи, доносилось ворчание и крики боли. Фаллион остро чувствовал, что на мир обрушивается неправильность.

Сладкая милость! — крикнул Ваггит.

Боренсон прорычал: Король Земли мертв! и где-то вдали, в замке Курм, башни которого возвышались над серыми обветренными стенами, зазвонил колокол.