Сыны Перуна

— Довольно притворства, Фотий, вы, византийцы, ничего не делаете просто так, да и я не стал бы с тобой встречаться без повода. После того как Новгород не дал князю воинов, а позволил лишь набрать ополчение, Олег во всем винит вас, греков. Так что, встречаясь с тобой, я могу попасть в немилость.

— Но ведь князь и без того тебя не жалует?

— Одно дело — не любить, а другое — заподозрить в измене, — и Страба потер рукой толстую шею. — Тут у него разговор короток, головы можно не сносить.

— Тогда не стану испытывать твое терпение. Ты хорошо помог нам, и награда, полученная тобой, получена не зря. Уличи и дулебы готовятся к войне. Тиверцы и хорваты не желают вступать с Киевом в переговоры. Все вожди этих народов — чванливые заносчивые глупцы, и ты очень хорошо сыграл на этом. Мы благодарны тебе.

— Да уж я думаю, что золото свое ты обратно не потребуешь.

— Нет-нет, что ты, зачем мне требовать что-то назад. К тому же, мне показалось, что часть твоего золота пропала, твои люди искали сбежавшего нурманна и не нашли. Говорят, он исчез, не так ли?

«Откуда хитрый грек может об этом знать?» — недоумевал Страба и ответил вслух: — Я не думаю, что эта тема заслуживает обсуждения сейчас.

«Челига до сих пор не вернулся. Нужно послать еще людей на поиски уже его самого, а это опять новые траты», — продолжал размышлять боярин.

Словно прочитав его мысли, Фотий продолжил.

— Да, да, ты прав, но если тебе нужны новые средства для достижения наших целей, то я готов тебе их дать.

Грек достал из-за пояса большой кошель и бросил его на стол. Страба услышав звон монет, схватил свою награду и поспешно засунул ее в свою походную суму.

— Олег уходит примучивать славян, те, благодаря твоим стараниям, подготовят ему достойную встречу, и, как бы не была сильна дружина киевского князя, ополченцы мало чем отличаются от тех, кого идут завоевывать. Ты получил золото, ты получишь еще, но за это ты в отсутствие Олега должен делать так, чтобы здесь его не ждали с победами и славой. Чтобы он не получал поддержки ни от Киева, ни от других земель, покоренных русами, — грек поднялся со своего места. — А теперь я ухожу. Мне пора.

Фотий вышел за дверь, а Страба остался сидеть в задумчивости. Так он просидел почти полчаса, когда за стеной снова послышался непонятный шорох.

— Это опять ты, дурень, я же сказал тебе, чтобы ждал во дворе. Ладно, раз уж ты здесь, принеси-ка мне квасу, а то в горле першит.

Дверь отворилась. Вошедший был укутан плащом, какой был на Страбе тогда, когда он пришел в дом для встречи с византийцем.

— От кого ты здесь-то прячешься? Нет тут никого, кроме нас с тобой.

— Это хорошо, что никого нет, значит, нам не помешают, — вошедший откинул плащ и посмотрел Страбе прямо в глаза. — Ну что, признал меня? Вижу, что признал.

Глаза боярина округлились от ужаса. Прямо на него смотрел пропавший без вести Кнуд, сжимая в руке длинный острый кинжал.

— Не кричи. Все равно никто не услышит. Поблизости никого нет, ты сам об этом позаботился. А человека твоего я зарезал, вон он там, в коридоре лежит, остывает, — беззвучно рассмеялся убийца, приставив к горлу боярина нож. — Надо бы тебя князю выдать, посмотрел бы я, как он тебя на части рвать будет, да только если сдам, боюсь, что и меня он не пощадит за ту ночку, что мы ему устроили по твоей просьбе.

Страба дрожал всем телом, не в силах вымолвить и слова. Нурман шмыгнул носом и сплюнул на пол.

— А грека твоего я не тронул, он мимо прошел, ничего даже не заподозрив. Пусть князю киевскому вредит, мне от того большой беды не будет, только благо. Он ведь, Олег, стало быть, друзей моих погубил. Моди и Сигвальд по его вине погибли. По его и по твоей.

— Я тебе денег дам, — наконец-то произнес трясущийся боярин.

— Деньги я и сам возьму без твоего позволения, — и Кнуд рванул мешок, который Страба сжимал в руках.

Страба изо всех сил вцепился в сумку с золотом, и в этот момент нурман с хищным оскалом вонзил боярину нож прямо в горло. Несчастный захрипел, выпуская из рук свое золото. Монеты с громким звоном разлетелись по полу.

— А здесь даже больше, чем украл этот кривичский пес Заруба, — произнес Кнуд, сжимая в руках окровавленные монеты. — Теперь, пожалуй, стоит подумать о том, чтобы построить свой корабль, — усмехнулся нурман и принялся собирать свое внезапно обретенное богатство.

10

Когда Радмир подъехал к дому заклейменной финской старухи, Асгерд уже ждала его. На ней был скромный наряд, не было броских украшений, а лицо ее было бледным и бесстрастным. Она стояла перед домом и смотрела куда-то в сторону, словно не замечая подъехавшего юношу. Молодой воин слез с коня и подошел к женщине.

— Лето закончится скоро, и дороги размоют дожди. Князь выбрал неудачное время для похода на южные земли, — Асгерд словно говорила сама с собой.

— Олег планировал начать поход раньше, но ему помешали, — словно бы оправдывая своего вождя, произнес Радмир.