«Сыны Рахили». Еврейские депутаты в Российской империи. 1772–1825

Другой анонимный проект был представлен в 1809 г. министру внутренних дел А.Б. Куракину, высоко оценившему эти «замечания одного из евреев, имеющего хорошее сведение [осведомленность] о своей нации, на обычаи и поправление состояния сего народа»[693]. Вероятно, министру импонировала содержавшаяся в описательной части проекта резкая критика еврейского общества, коррелировавшая с обвинениями, выдвигавшимися в адрес евреев представителями российской администрации. Анонимный еврей стремился объяснить власти специфическую стратификацию еврейского общества, основанную на иерархической шкале ценностей, предполагающей единую норму поведения: «Все почти преимущества чести и доверия между ними заключаются единственно в строгом исполнении обрядов и введенных толкователями веры обычаев»[694]. При этом, по мнению автора проекта, внутри еврейского общества уже проявлялась тенденция к «секуляризации»: «Многие не почитают священными бесчисленные обряды и правила, произвольно введенные, удаляющие евреев от других народов, отвлекающие внимание от всего полезного, отдающие народ в рабство предрассудков, отнимающие по своей многочисленности б'oльшую часть времени» и, что было наиболее весомо для адресата проекта, «лишающие евреев удобности быть хорошими гражданами»[695]. Осознавшие все эти недостатки евреи тем не менее «строго исполняют все предписания, чтобы вступить в выгодный брак» и «не потерять в обществе доброго имени и доверия»[696]. Под «доверием» в записке, очевидно, подразумевается кредит, основа еврейской экономики того периода. В отличие от упоминавшихся выше еврейских проектов и записок, внимание автора было сосредоточено на средних и низших слоях еврейского общества. Ранние браки, представлявшие собою «сильнейшую препону к отвлечению евреев от тех закоренелых обычаев и дел, коими они навлекают на себя всеобщее негодование, и бывают вредны себе и другим»[697], приводили к тому, что находившиеся долгое время на содержании тестя молодые люди, занимавшиеся только традиционной еврейской наукой, поставленные перед необходимостью зарабатывать на жизнь себе и своим многочисленным семействам, обращались к винным промыслам и мелочной торговле. Те, у кого еще оставались деньги, становились ростовщиками, лишившиеся средств к существованию – «народными учителями» (меламедами), от которых дети «перенимали лишь невежество и неопрятность»[698]. Мальчики из среды ремесленников после женитьбы прекращали обучение ремеслу и начинали работать, что приводило к производству некачественной продукции[699]. Анонимный автор, кажется в соответствии с действительным положением вещей, отмечал и единственную возможность повышения социального статуса, теоретически существовавшую для выходца из низов: через изучение священных текстов. В принципе сведущий в Талмуде молодой человек мог рассчитывать на выгодную партию или финансовую поддержку кагала, однако хедер, где учились дети бедняков, фактически не предоставлял возможности получить хорошее образование. Тем не менее стремление возвыситься таким образом стало «главнейшею мечтою» многих евреев[700]. «Один из евреев» отмечал также, что культурные и институциональные изменения, предполагавшиеся «Положением» 1804 г., фактически не затронули еврейское общество, «дух в народе остался прежний»[701].