«Сыны Рахили»

В этом «средоточии», однако, уже в 1820-е гг. насчитывалось по меньшей мере пять «синагог», т. е. молитвенных домов. Некоторые из них располагались на квартирах депутатов, другие на квартирах богатых евреев, подолгу проживавших в Санкт-Петербурге, или в специально арендованных для этой цели помещениях. О существовании еврейских молелен городским властям было, вероятно, известно, однако, в отличие от последующего периода, неизвестны какие-либо данные о насильственном закрытии молелен или административном контроле над ними. Что неудивительно: еврейские молельни удостаивал своим посещением сам Александр I[948]. Религиозные потребности петербургской общины удовлетворялись раввинами, резниками, моэлями (специалистами по обрезанию). Наряду со снисходительным отношением к еврейской религиозной и общинной жизни в столице (со стороны генерал-губернатора М.А. Милорадовича и самого Александра I), в правительственной среде существовали и определенные опасения по этому поводу. Так, тот же князь Голицын полагал, что «допущение всех этих людей и учреждение синагог» будет способствовать «укоренению» евреев в Санкт-Петербурге, что противоречило бы законодательству о черте оседлости[949].

Cтоль же дерзкими могли показаться новые предложения еврейских депутатов. Хотя проживание и торговля евреев в сельской местности были официально запрещены «Положением о евреях» 1804 г., реализация этого постановления всецело зависела от местной власти, время от времени организовывавшей массовое выселение евреев с тех или иных территорий. В 1819 г. подобные меры проводились по Гродненской губернии. 19 августа находившийся в то время в Гродно Зонненберг обратился с «рапортом» к литовскому военному губернатору А.М. Римскому-Корсакову. Зонненберг описывал реально существовавшую практику, при которой, несмотря на упомянутые выше постановления, «немалая часть» евреев «снискивает для себя и семейств своих хотя [бы] бедное пропитание» арендой винокурных заводов у помещиков, содержанием деревенских шинков и постоялых дворов[950]. Соответствующий же пункт «Положения о евреях» следует считать «необязательным», чтобы не «расстроить» евреев[951]. По мнению депутата, все подобные постановления «имеют только цели преградить, чтобы евреи не владели крестьянами», что «по всей справедливости не должно воспрещаться евреям»[952]. Зонненберг, таким образом, использовал частный случай с евреями Гродненской губернии, чтобы высказаться по поводу важнейших вопросов в отношениях власти с евреями: за отмену самого одиозного пункта «Положения» 1804 г. и за право евреев владеть крепостными крестьянами. Последнее несколько искусственно привязано к ходатайству за выселяемых евреев, большинство из которых являлись небогатыми мелкими арендаторами. Претензии на владение землями и крестьянами выдвигала еврейская элита, интересы которой и отстаивал еврейский депутат. Появление этого требования, к тому же в такой резкой форме, как приведенная выше цитата, в прошении по несколько иной проблеме показывает его важность и значение для верхних слоев еврейского общества, продолжавших борьбу за повышение своего статуса. Ходатайство Зонненберга возымело некоторое действие: военный губернатор распорядился приостановить выселения по Гродненской губернии[953], а министр духовных дел издал циркуляр, распространявший это постановление по всей черте оседлости[954]. Предложение же депутата вынести на обсуждение вопрос о предоставлении евреям права владеть крепостными было полностью проигнорировано обоими сановниками.