«Сыны Рахили»

В еврейском предании о депутации евреев местечка Дубровно к Екатерине II рассказывается о том, как Г.А. Потемкин, владелец Дубровно, решил построить на своих землях ткацкую фабрику и заставить местных евреев там работать. Евреи восприняли такую перспективу как страшное бедствие, собрали общинный сход и решили пойти к самой императрице с жалобой на ее фаворита. Долго думали евреи Дубровно, как повлиять на Екатерину, и решили дать ей крупную взятку. Выбрали двух депутатов и отправили в Петербург. Представ перед императрицей, депутаты обещали ей «дать десять тысяч рублей, а то и больше», лишь бы в Дубровно не строили фабрику. «Дураки!» – воскликнула просвещенная императрица, но решение о постройке фабрики все-таки велела отменить[129].

Реальный опыт еврейских депутаций конца XVIII в. был далек от добродушно-насмешливого изображения народного предания. Еврейские ходатаи умело пользовались в своих прошениях языком официальных документов и терминами политического лексикона и зачастую добивались значительного успеха в диалоге с властью.

К моменту перехода части польских земель под власть Российской империи традиции политической культуры евреев данного региона насчитывали несколько веков. Каждая община воспринимала себя как независимая от других и считала себя представителем всего еврейского народа, «кнэсет Исраэль».

В общине существовала определенная группа семей, удерживавшая все посты в кагале и общинных организациях. Принадлежность к еврейской элите определялась в основном тремя факторами: происхождением, имущественным статусом и талмудической ученостью. Таким образом, в еврейском обществе существовала своего рода аристократия[130]. Именно из этого слоя в подавляющем большинстве случаев рекрутировались штадланы (ходатаи), деятельность которых приравнивалась традицией к изучению Торы[131]. Одновременно деятельность штадлана, постоянно соприкасавшегося с иноверцами и предметами «чуждых культов», связывалась с ритуальной нечистотой. Противоречивый комплекс символических представлений, связанных со штадланами, был впоследствии в значительной степени экстраполирован на еврейских депутатов.

Еврейская верхушка зачастую воспринималась обществом Речи Посполитой как своего рода «еврейская шляхта». В одном случае даже имело место присвоение шляхетского достоинства еврею, продолжавшему исповедовать иудаизм. Этот статус продолжал сохраняться и за его потомками[132]. Представители верхнего слоя еврейского общества часто именовались в документах «панами». Таким образом, имелись определенные предпосылки к аннобилизации еврейской элиты. Эти тенденции вызывали протест польского дворянства, не желавшего включать в себя представителей «skonfederowanej Izraelskiej szlachty»[133]. Так, участники сеймика в Сандомире 1699 г. обсуждали вопрос, как обуздать евреев, которые «już nie po żydowsku, ale po kawalersku chodzą» («ведут себя уже не как евреи, а как шляхта»[134]). Переход части польских земель под власть Российской империи был воспринят еврейской верхушкой этих территорий как реальная возможность повышения своего статуса.

Проект Беньямина Шпеера

В 1772 г. после первого раздела Польши к России отошли обширные территории с проживавшим на них еврейским населением. Новые земли были разделены на две большие губернии: Псковскую (впоследствии Полоцкая, Витебская) и Могилевскую. «Плакат о переходе Белоруссии к России», приложенный к именному указу Екатерины II генерал-губернатору З.Г. Чернышеву от 16 августа 1772 г., гарантировал всем проживающим на данной территории уравнение в правах с остальными подданными[135]. Согласно этому документу, различные группы населения присоединенных земель приравнивались в правовом отношении к соответствующим социальным слоям населения Российской империи. Но ввиду того что в Российской империи евреи не имели до раздела Польши никакого признанного статуса, им было обещано (со ссылкой на «человеколюбие» императрицы, не позволяющее исключить евреев «из общей всем милости») сохранение всех прав, которыми они обладали ранее.

Порядок административного управления и взимания податей с евреев определялся распоряжением императрицы «с жидов сбор положить поголовный по одному рублю с каждой головы и приписать их к кагалам, которые учредить по распоряжению губернаторов и по надобности»[136]. Кагалам губернских и уездных городов, которые стали именоваться губернскими и уездными кагалами, были приданы апелляционные функции. Была, таким образом, установлена искусственно созданная иерархия, не соответствовавшая реальной структуре независимых друг от друга еврейских общин.

Внешней функцией кагала являлся сбор податей и передача их в государственную казну. При этом кагал имел право самостоятельно определять, сколько должен платить каждый член еврейской общины. Кагал выдавал паспорта членам общины каждый раз, когда происходила перемена места жительства, отлучка по делам и т. п.