«Сыны Рахили»

Здесь следует вернуться к представленным на рассмотрение губернской канцелярии в 1773 г. претензиям витебского кагала. После красноречивого описания тяжбы за здания синагог они жаловались на произвол судейских чиновников и владельцев местечек. Члены кагала сочли нужным отметить, что из кагальных средств неоднократно уплачивались долги неимущих членов общины, которые были «заключены в гнуснейшие тюрьмы, …претерпевая разные позорнейшие и мучительнейшие наказания от своих [так] называемых заимодавцев»[163]. В своем «доношении» витебский кагал затрагивал и тему «кровавого навета»: «…Когда случалось где-нибудь найтить тело, умерщвленное разбойниками, жестокостию погоды или пьянством, то всегда старались разными происками приписывать причину смерти оного тела злодеяниям еврейского народа»[164]. Подобные обвинения возводились как на кагалы, так и на отдельных богатых евреев. И те и другие обычно предпочитали не доводить дело до суда и откупаться от обвинителей большими суммами. «Одним словом сказать, – заключали кагальные, – жизнь нашу нельзя было назвать жизнию вольных людей», «общество наше истощено, изнищено и к совершенной бедности и неопрятности доведено»[165]. Далее следовала предлагаемая витебским кагалом новой российской администрации программа преобразований.

Числящиеся на кагале и отдельных евреях долговые обязательства следовало аннулировать как несправедливые. Проживающим в помещичьих деревнях и владельческих местечках евреям следовало предоставить защиту от помещиков и местных жителей. Витебский кагал предложил также целый комплекс мер, направленных на поощрение еврейской торговли и промыслов: следовало приравнять евреев в правовом отношении к русским купцам, установить льготные пошлины на привозимые евреями из-за границы товары, содействовать получению евреями преимущественного права на производство и продажу алкогольных напитков («пропинации»)[166]. Среди более частных «неудобств» члены кагала, часто приезжавшие по торговым делам в Ригу, отметили недостатки местного гостиничного сервиса. Еще в 1765 г. торговавшие в Риге евреи через своего «фактора» (поверенного) Беньямина Бера отправили Екатерине II жалобу на рижский магистрат о незаконных притеснениях еврейских купцов, заключавшихся в ограничении срока пребывания в Риге двумя месяцами, необходимости получения у бургомистра специального «вида» на проживание, а также в том, что всех евреев заставляли останавливаться в специальном «жидовском герберге» (постоялом дворе). Императрица предпочла поддержать в этом споре магистрат и в своем указе от 9 января 1766 г. распорядилась отказать Беру в его требованиях. Следствием указа стал любопытный документ – «Учреждение, по которому приезжающие в Ригу евреи поступать могут» и прилагавшаяся к нему инструкция содержателю постоялого двора для евреев. Последнему предписывалось следить, «чтоб каждый жид в постоялом дворе находился ночью в своей квартире», а также за тем, чтобы евреи не производили на постоялом дворе «ветошный торг новыми и старыми платьями, домовою утварью и мебелями», и доносить о замеченных сношениях евреев с подозрительными людьми[167]. Члены витебского кагала жаловались на «неумеренный платеж за квартиру и за съестные припасы», а также на то обстоятельство, что «в торгах наших за отдаленностию сия квартира делает нам немалое препятствие, да еще можно сказать, что за многолюдством и жить в оной, не подвергнувши себя опаснейшей болезни, почти невозможно»[168].

После «экономической» части предложенной витебским кагалом программы следовала «политическая». И здесь члены кагала выказали себя деятельными сторонниками еврейской автономии. Они выдвинули ставшее в дальнейшем традиционным для части представителей еврейства требование, «дабы кагал был почтен в равенстве с магистратом»[169]. Кагал также просил предоставить евреям судебную автономию, «дабы выбранные всем обществом ученые судьи, судящие по правам и законам наших учителей синагоги, основленных на законе божии, данном нам чрез великого пророка Моисея, могли б поступать с ослушниками по правам, им предписанным, правительство покорнейше просим дать оным руку помощи»[170].