Сыны Семаргла

Также как и Оскидий возвращенные к действительности Лесинтий и Винирий, громко плакали, и даже пытались себя покалечить, но наследник запретил им это делать, да, призвав служить добру и истинным Богам повелел встать. Воины с трудом поднялись на ноги. У Лесинтия еще немного побаливали справа ребра, а Винирий прихрамывал на правую ногу, но в целом они чувствовали себя совершенно здоровыми. Святозар осмотрел воинов, и подумал о том, что хотя бы одно его может порадовать, из нынешних способностей, это то, что излечение происходит теперь намного быстрее, чем допрежь того, почти не оставляя никакой боли. Наследник развернулся, на ходу бросив воинам и ярыжки следовать за ним, и положив руку на плечо Риолия, направился вместе с ним к шатру. Неспешно приблизившись к костру, Святозар присел подле прогоревших и давно остывших черных углей. Он взял в руки несколько крупных веток, из лежащей неподалеку охапки, переломил их пополам и положил на пепелище, а сверху укрыл сушняком потоньше да пропев— прошептав, повелел разгореться огню. А когда пламя ярко вспыхнуло, принявшись поедать дерево, Святозар поднялся с присядок, оглянулся, и пристально словно изучая посмотрел на безмолвно стоящих позади него в нескольких шагах Оскидия, Лесинтия и Винирия, каковые низко опустив головы, тяжело вздыхали, да вздрагивали телами, по-видимому, до сих пор переосмысливали пережитое.

— Садитесь около костра, и обогрейтесь, — мягко молвил наследник и легохонько кивнул на лежащее подле его ног бревно. Воины и ярыжка все также, не поднимая головы и не отвечая, поспешно подошли к бревну и опустились на него. Святозар еще раз глянул на поникшие лица, познавших истину, и пошел в шатер следом за Риолеем. Мальчик меж тем уже сел на табурет, придвинув его ближе к столу, и схватив в руки кусок пирога, торопливо запихнул в рот, будто страшась, что их сызнова прервут, так и не дав ему поесть.

Святозар опустился на прежнее место, и, повелев кувшину, наполнится молоком, налил его себе и мальчику в чаши.

— Святозар, вот же как хорошо, что ты обладаешь такой силой…, — восторженно сказал Риолий, отпив из чаши молока. — Теперь ты сможешь их всех вернуть к истинной вере… Теперь ты сможешь их заставить верить.

— Вот именно Риолий, — надрывно выдохнув, заметил недовольным голосом наследник, — Заставить. Ты правильно сказал. Я заставил этих людей вернуться к истинной вере. Силой своей веры, я вложил в их души и разум, и свою веру, и свои знания. Но так не верно, нельзя насильно заставлять любить Сварога и его сыновей. Люди должны сами понять где истина, где Правда, а где Кривда… Люди должны сами выбрать для этого правильный путь, и нельзя их к этому принуждать…

Иначе… иначе чем я тогда буду отличаться от Сатэги. — Святозар туго передернул плечами и скривил лицо. — Он вот точно также поступал, принуждая народы верить себя, перерождая в них все человеческое в злобное чудовище. А я…а я не такой… не хочу быть похожим на него! не хочу!.. Эти трое нам нужны. Без их помощи нам будет не пройти тот путь, что мы избрали, но больше я не стану никого заставлять. Я буду бороться с ними словом, буду объяснять им кто такой Есуания…

— И тогда, — громким голосом откликнулся Риолий, перебив наследника на полуслове. — Ты ничего не добьешься. Неужели, ты, Святозар, думаешь, они будут слушать тебя. Тебя такого светлого и доброго, они злые и черные? Да, никогда. Никогда они тебя слушать не станут.

Потому, чтобы разрушить их веру, надо убить этого Есуания, а убить его можно только мечом, только силой… А твое слово, для них ничего не значит, ты ведь сам это только показал. Пока ты не швырнул их.

Пока силой своей не подарил им знания, они оставались злом, яремниками этого Есуания. — Мальчик на миг задумался, положил в рот кусочек мяса, неторопливо его прожевал, и, улыбнувшись Святозару, добавил, — наверно поэтому тебя и прислали Боги. Они знали какой ты… какой ты хороший, самый лучший. Они знали, что твоя светлая душа никогда не станет творить зло, а лишь добро. Добро и надежду, вот, что ты можешь подарить этому народу, потому Боги и привели тебя к нам. Святозар с уважением посмотрел на Риолия и подумал о том, что великая душа правителя и кудесника Аилоунена даже сейчас, пройдя забвение наложенное Ирий-садом, оказывает мощное влияние на тело и ум этого отрока. Неожиданно в шатер заглянул Оскидий и тихо закашляв, обратился к наследник:

— Не знаю, как тебя зовут чародей, волшебник, маг, волх, ведун, знахарь, ворожей, наузник, зелейник, лекарь или…

— Кудесник, — подсказал Риолий, пронзительно зыркнув в бледное лицо ярыжки. — Его надо звать кудесник.

— Хорошо, кудесник, — суетливо кивнув, поправился Оскидий. — Мне надо тебе кое-что поведать.