Сыны Солнца

Но его торжественное вступление было прервано другим гонцом, воскликнувшим:

— Вернулся тот, кто мечет молнии…

— Брат, ты, верно, потерял рассудок, — недоверчиво от-0ветил вождь, лежавший у огня.

— Мы сами видели его и даже слышали его голос.

— Мы его встретили у источника Мезэ вместе с его матерью и карликом, — прибавил другой.

Избранный вождь племени быстро поднялся на ноги.

— Могущественные покровители нашей расы, неужели это правда? — воскликнул он

— Отец! — крикнула прибежавшая Лиласитэ. — Выйдем скорее навстречу Минати.

Но раздавшийся ропот окружающих напомнил ей о запрещении называть Дарасеву (друга богов) данным ему надменными яванами насмешливым прозвищем. Сильно смутившись, Аиласитэ отошла в сторону.

Великий вождь решил немедленно созвать совет старейшин и велел для этой цели три раза протрубить в буйволовый рог.

Старейшины селения не заставили себя долго ждать. Вместе с ними на совещание пришли видные представители других племен. Самым выдающимся из них был Нанак-Сангара, вождь племени с Сены. Он лишь накануне прибыл в селение вместе со всем своим народом. Его исполинская фигура привлекала всеобщее внимание, а печальное лицо, на которое целый ряд несчастий наложил свой отпечаток, — вызывало глубокое сочувствие. Во всем селении не нашлось никого, у кого бы хватило духа открыть ему, что изгнанник — его собственный сын. Теперь же, когда весть о возвращении Дарасевы разнеслась повсюду — никто не решался прославлять в нем отца героя, так как всем было известно, что Нанак-Сангара, во имя сурового закона расы, некогда пожертвовал своим сыном.

После долгого совещания было решено рано утром отправить депутацию старейшин, дабы они могли лично убедиться, насколько верна принесенная охотниками потрясающая новость. Вслед за этой депутацией должна была отправиться вторая, на которую была возложена обязанность принести торжественные извинения Дарасеве от имени всего племени.

Народ, однако, не стал дожидаться решения совета. Ночью целые семьи, невзирая на инстинктивную боязнь темноты, населенной, по их понятиям, злыми духами и блуждающими душами, храбро направились к источникам Везера, громко прославляя на ходу имя Дарасевы. Вся долина наполнилась эхом их радостного припева: «Вернулся спаситель расы!»

Первые паломники еще задолго до наступления зари достигли пещеры, где находился избранник богов. У входа собралась радостная толпа.

Жители селения, ранее знавшие Дарасеву, дрожали при мысли о том, что им предстоит очутиться рядом с тем, кого они некогда заклеймили своим презрением. К их удивлению, однако, Дарасева принял их приветливо и расспрашивал о разных новостях в селении. При известии о прибытии отца, которого вторжение рыжеволосых ганни заставило покинуть родные долины, он едва подавил овладевшее им волнение. Возложенная на него высокая миссия возвышала его над всем окружающим и он должен был казаться нечувствительным к житейским делам. Но рассказ одного из путников о том, что Виссили-Рора, чтобы укрепить свой союз с могущественным вождем Гаронны, обещал выдать за него замуж свою дочь, — поразила юного изобретателя в самое сердце. Прекрасная Лиласитэ, чей светлый образ преследовал его в изгнании, была для него навеки потеряна.

— Да будет на то воля богов, — пробормотал он, оправившись от волнения.

Вдруг мать, тщетно искавшая, чем бы рассеять его горе, радостно воскликнула:

— Посмотри, сын мой, кто пришел тебя приветствовать!

Дочь великого вождя, отправившаяся ночью из селения вместе со скромными паломниками, внезапно появилась на пороге пещеры.

При виде Дарасевы, сильное волнение на мгновение сковало ее члены. Придя в себя, она схватила обе руки Цветка Шиповника и погладила себя ими по лицу.

— Мать! Я жаждала тебя видеть… вас обоих… Я вас так горько оплакивала…

Она робко подняла на Дарасеву свои прекрасные глаза, на которых блестели слезы, но он, с мягкой улыбкой на губах, нежно отстранил пытавшиеся обнять его руки.

— Лиласитэ, я теперь равный среди своих соплеменников. Я принес себя в жертву своему народу.

— Я знаю и верю, что ты спасешь свой народ, — восторженно ответила она. — И имя твое будет прославленно на веки веков.

Солнце ярким светом озарило безоблачное небо. По знаку Дарасевы все тронулись в путь. Впереди, распевая воинственные песни, шел народ. Время от времени мужчины трубили в бизоньи рога. На каждом шагу к шествию присоединялись все новые и новые толпы шедших приветствовать юного изобретателя. Каждый раз, как процессия проходила мимо пещер, оттуда неслись одни и те же вопросы:

— Братья! Правда ли, что он вернулся?

— Да, он вернулся. Боги смилостивились над нами, — звучал неизменный ответ.

Когда начало процессии уже входило в селение, ее встретила депутация старейшин. Вопрос вождя — вполне ли народ уверен, что он привел именно того, кого все с таким трепетом ожидали, — был встречен презрительным взглядом толпы, которой сомнение казалось кощунственным.

Не будь при этом Куа, который, гордо выпрямив свою крошечную фигурку, шел во главе процессии, — толпа побила бы камнями недоверчивых старейшин.