Сыр и черви

Меноккио мог стать тем, кем он стал, благодаря двум великим историческим событиям: изобретению книгопечатания и Реформации. Книгопечатание дало ему возможность сопоставить книжное знание с той устной культурой, которой он обладал по праву рождения, и оно же дало ему слова, чтобы облечь в них его немые мысли и образы. Реформация дала ему мужество, необходимое, чтобы заявить о своих убеждениях деревенскому священнику, односельчанам, инквизиторам — он мечтал о том, чтобы бросить их в лицо папе, кардиналам, сильным мира сего, но такой возможности у него не было. Настал конец монополии ученых на письменную культуру и монополии клириков на обсуждение религиозных вопросов — этот исторический перелом породил совершенно новую и взрывоопасную ситуацию. Но движение, которое начали навстречу друг другу народная культура и культура высокая в лице некоторых ее представителей, было решительно остановлено более чем за полвека до начала суда над Меноккио — когда Лютер гневно осудил восставших крестьян и их требования. Теперь этим идеалом вдохновлялись только разрозненные и преследуемые религиозные меньшинства — такие, как анабаптисты. Контрреформация (и параллельная консолидация протестантских церквей) открыла эпоху ужесточения социальных иерархий, патерналистской опеки народных масс, уничтожения народной культуры, борьбы против религиозных меньшинств и против инакомыслящих. Меноккио неслучайно закончил жизнь на костре.

10.

Мы сказали, что в культурном мире Меноккио нельзя выделить отдельные блоки. Они обозначаются только на известной исторической дистанции: мы отмечаем стремление к радикальному обновлению общества, внутреннее охлаждение к религии, проповедь веротерпимости — все это мотивы, встречающиеся уже у представителей высокой культуры XVI века и становящиеся с течением времени необходимым признаком «прогрессивного» мировоззрения. Меноккио тем самым оказывается на той директории исторического развития — подчас еле заметной и далеко не прямой, — которая ведет в наше время: в каком-то смысле он наш предшественник. Но Меноккио также — доставшийся нам почти случайно осколок темного, непроницаемого для взора мира, который находится в стороне от нашей истории. Этот мир с его культурой был стерт с лица земли. Он не полностью доступен нашим аналитическим методам, в нем всегда остается темный осадок непознанного, но признавая это, мы вовсе не впадаем в бессмысленное преклонение перед экзотикой и тайной. Мы просто отдаем себе отчет в разрушениях, произведенных историей и сказавшихся в определенной степени и на нас22. «Ничто из случившегося не потеряно для истории, — писал Вальтер Беньямин. — Но только возрожденное человечество полностью овладеет своим прошлым»23. Возрожденное человечество — это человечество, обретшее свободу.

Первый вариант этой книги обсуждался сначала на семинаре по народной религии в Девисовском центре исторических исследований Принстонского университета, а затем на моем семинаре в Болонском университете. Я сердечно благодарен Лоуренсу Стоуну, директору Девисовского центра, а также всем тем, которые своими замечаниями и критикой помогли мне в работе. В особенности — Пьеро Кампорези, Джей Долан, Джону Эллиотту, Феликсу Гилберту, Роберту Мьючемблду, Оттавии Никколи, Джиму Обелкевичу, Адриано Проспери, Лионелю Роткругу, Джери Сейгелю, Эйлин Йэо, Стивену Йэо и моим болонским студентам. Я благодарю также дона Гульельмо Бьязутти из архиепископской библиотеки Удине, учителя Альдо Колоннелло, Анджело Марина, секретаря коммунальной управы в Монтереале Вальчеллина, а также всех работников архивных хранилищ и библиотек.

Болонья, сентябрь 1975 г.

Tout ce qui est interessant se passe dans l'ombre...

On ne salt rien de la veritable histoire des hommes.

Celine*

1. Меноккио

Его звали Доменико Сканделла, прозывался он Меноккио1. Родился в 1532 году (во время процесса он называл свой возраст — пятьдесят два года) в Монтереале, небольшом селении на фриульских холмах, в 25 километрах к северу от Порденоне, у самого взгорья2. Здесь же и жил все время, кроме двух лет (1564–1565) изгнания, к которому его приговорили за участие в потасовке — их он тоже провел неподалеку, в Арбе и в каком-то еще местечке Карнии. Был женат и имел семерых детей; еще четверо умерли. Канонику Джамбаттисте Маро, генеральному викарию инквизитора Аквилеи и Конкордии, он заявлял, что занятие его было «плотницкое, столярное, выкладывать стены и всякое другое мастерство». Но в основном он был мельник и одевался как мельник: белые шерстяные рубашка, накидка и колпак3. Так, одетый в белое, он и присутствовал на своем процессе.