Сыщик для феи

– Но ведь… Громобой… и опять же, Маша ни на секунду не оставалась одна… – Она умолкла и затем, вздохнув, созналась: – У меня там были личные дела…

– Понятно, – протянул я, в принципе соглашаясь, что у такой очаровательной феи вполне могут быть дела, требующие времени и не терпящие лишних глаз. – Ладно, проехали. Итак, ты, Маша и дракон состояли в сговоре. Верно?

– Да, – согласился молодой человек.

– Цель сговора?

– Я не могу этого сказать, – безапелляционно отрезал опрашиваемый.

– Хорошо… Впрочем, ничего хорошего, но предположим. Кто еще, кроме вас троих, принимал участие в этом деле?

– Для вас это не имеет никакого значения, – упрямо мотнул головой Прокоп.

– Мне лучше знать, что имеет значение, а что нет. Подумайте, молодой человек, вам лучше ответить. Скрытность резко снижает ваши шансы выпутаться из этой ситуации с минимальными потерями.

– Маша поручила мне сознаться, что это именно я снимал эти апартаменты по просьбе своего знакомого, и посмотреть на вашу реакцию. Если бы вы оказались достаточно благоразумными, мне надлежало подать знак, и все дальнейшее Маша поведала бы вам сама.

– Маша была в саду?! – не сговариваясь, выпалили мы с Делли.

– Да, – четко проговорил Прокоп.

– Вот такие пироги. – Я свел пальцы рук на затылке – Обычные детские шалости, только в гипертрофированном виде. Злостное хулиганство с далеко идущими политическими последствиями.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! – проговорил наш пленник.

– Это не существенно. Лучше скажите, зачем вы вообще устроили весь этот цирк с драконом, маскарадом и тайными явками на болоте?

– Так было надо! – упрямо отозвался юнец.

– Прокоп, кто тебе сказал, что так надо? – вмешалась в разговор Делли.

– Маша, – честно сознался верный наперсник отчаянной беглянки.

– О, уже теплее! А кто придумал, как устроить тарарам во дворце и сопутствующие спецэффекты?

Царедворец угрюмо насупился.

– Можешь не отвечать, – насмешливо кинула ему фея. – Это ее затея. Девочка всегда во всех играх и озорствах в застрельщицах ходила.

– Это правда? – спросил я нахмуренного парня. Тот продолжал молчать. – Значит, правда. Ладно, – махнул рукой я. – Собственно говоря, какое теперь имеет значение, кто что придумал. Не пороть же вас за это. Хотя, пожалуй, стоило бы. Расскажите, лучше, молодой человек, что за чехарду вы устроили со свечами почтеннейшего Горицвета Вящеславовича. Он тут намедни очень по этому поводу печаловался.

– Моя в том вина, – сознался юный заговорщик. – По моему указу в имении матушки на свечном заводике их отлили. А фитили я самолично прокатывал чудодейственным зельем.

– Верю, – согласился я. – Охотно верю. А зельечко-то небось Маша варила? Или же вы и сами алхимией балуетесь?

Вновь молчание было ответом на вопрос.

– Ну, не хотите, не говорите, – хмыкнул я, – дело ваше. Поведайте-ка лучше другое. – Я наклонился над лежащим юношей, переходя с добродушного тона на холодно-официальный. – Зачем печать королевскую украли?

– Я… – замялся Прокоп.

– Правду говорить! – жестко отрезал я. – Не маленький, соображать должен, чем бы дело ни закончилось, кража королевской печати – это государственное преступление! На каторгу загремишь. Не отводи взгляд, в глаза смотри! Ты что же думаешь, мы тут дураки все, один ты умник выискался? Ну, давай говори! Будь мужчиной, не болтайся, как дерьмо в проруби! Нам доказать, что ты печать во время паники в зале из шкатулки спер, что от табака прочихаться. Но вот интересно мне знать, это вы с Машей такой оборот удумали, или ты под шумок решил свои собственные дела подправить? Кайся, грешник, скидка выйдет! – Я насмешливо глядел на ошеломленного прессингом царедворца. – Давай, давай! Не хлопай глазами – не делай ветер!

Производимое мною действие на «оперном» жаргоне называлось «брать на понт». Несомненно, секретарь хранителя печати мог совершить вменяемое ему преступление, но доказать, что он действительно его совершил, было практически невозможно. Да и было ли преступление? Печать на месте, никаких последствий ее исчезновения не наблюдалось. Упрись сейчас Прокоп, мол, ничего не знаю, не был, не участвовал, и мне бы осталось лишь разводить руками. Мол, на нет и суда нет. Однако в отличие от урлы отечественного производства, спешащей при первой же встрече произнести роковое: «Не бери на понт, мусор!», здешние вельможи еще никогда не сталкивались со столь откровенным и беспочвенным наездом. К тому же выдвинутое мной предположение, будто печать могла быть похищена в личных корыстных целях, точно чертенок подзуживало неопытного в криминальных делах юношу обелить себя. Как говорится, шила в ягодице не утаишь.

– Я взял печать, чтобы изготовить королевский указ о взятии под стражу, – оскорбленным тоном выпалил юнец.

– Кого? – туг же осведомился я.

– Того, кто угрожает Маше! – все так же резко отозвался Прокоп.