Сыщик на арене

– Ну, в общем, кхм… ты правда очень хорошо все сделал, Уинстон, спасибо.

– Не за что, рад был помочь, – примирительно ответил я.

– Без тебя нам бы пришел конец! – заверил он.

– Да ну, что ты! – сказал я. – Не окажись тут меня, вы придумали бы что-нибудь другое. Как говорится, the show must go on – шоу должно продолжаться…

– Не думаю, – мрачно проблеяла О’Нелли.

– Без тебя, – залаял Пат, – всех нас наверняка отправили бы в приют.

– …и возможно, даже усыпили бы, – прорычал Паташон.

Приют?! Усыпили?! Неужели я все правильно расслышал?!

Нет такого бизнеса, как шоу-бизнес!

Только я собрался расспросить коллег, что за ужасные истории скрываются за леденящими душу словами «приют» и «усыпить», как вдруг у меня защекотало в носу – тонким обонянием я уловил какой-то соблазнительный запах. Мой бедный пустой желудок немедленно отреагировал на него голодным урчанием.

И тут из-за угла вывернул синьор Балотелли, толкая перед собой сервировочный столик, уставленный всевозможными звериными вкусностями.

– Хоп, хоп, – бурчал он время от времени. – Сперва ешь, потом шоу!

Расставив по клетке разные миски, он двинулся дальше. Для Ромео и Джульетты здесь был зерновой корм, Флойду предназначались бананы и что-то вроде каши, довольно-таки отвратительной на вид – я предпочел не задумываться о том, что там было намешано. Для О’Нелли приготовили свежую траву и морковку, Пат и Паташон набросились на миски с кусочками мяса, а в мою сторону директор цирка толкнул огромную миску с жареной куриной печенкой.

Ух ты! О’Нелли была права. Хоть этот Балотелли и не отличался особым дружелюбием – по крайней мере, до сих пор он ни разу его не проявлял, – но об угощении своих пернатых и хвостатых артистов он, похоже, умел позаботиться на славу. Для начала я осторожно принюхался к огромной порции. Пахло по-настоящему вкусно! Как будто бабушка готовила. И я наконец хорошенько налег на еду – ведь, если не считать горстки сухого корма утром, я сегодня еще ничего не ел и был совершенно обессилен. Ммм, как вкусно!

Вдруг моя восхитительная трапеза была прервана смущенным покашливанием. Я поднял взгляд и увидел Бартоломео, который с просящим видом бродил вдоль клетки и терся о прутья. Ах да, вспомнил я, есть же еще и он! И, строго говоря, печенка, которую я уминал с уютным чавканьем, вообщето предназначалась ему. Поэтому я решил не жадничать и подтолкнул миску к решетке так, чтобы Бартоломео мог легко достать до нее лапой. Он тут же выудил себе кусочек, и вскоре мы совместными усилиями дружно опустошили миску. В конце концов, еды в ней было столько, что запросто хватило бы и на четырех кошек.

Насытившись, я облизал мордочку и довольно замурлыкал.

– Вас каждый день так вкусно кормят? – спросил я у Бартоломео.

– Кто хорошо работает, должен хорошо есть, так говорит синьор Балотелли, – ответил он.

– Он вроде ничего, этот ваш начальник. Видимо, из тех, у кого за суровой оболочкой кроется доброе сердце, да?

Бартоломео тяжело вздохнул:

– Ну разве что касается корма. Для него нет ничего важнее шоу, все остальное не в счет. И чтобы мы могли хорошо выступать, он и кормит нас как следует. Еда в обмен на работу, понимаешь?

Я кивнул, хотя на самом деле понимал не до конца. Мне-то ведь дают корм просто так, ничего не требуя взамен, и уж тем более никто не ждет от меня, что я вдруг начну выделывать какие-то трюки. Еще чего не хватало!

– Но если мы провалим выступление, настроение Балотелли тут же резко поменяется, – продолжал Бартоломео.

– Ах же святые сардины в масле! – вырвалось у меня в испуге. – И тогда он перестанет вас кормить?

– Хуже, – мрачно произнес Бартоломео.

– Лишит ласки? – продолжил гадать я. – Не будет гладить?

Кот невесело рассмеялся:

– Можно подумать, нас тут вообще когда-нибудь гладили! Разве что иногда перепадет ободрительный шлепок после особенно удачного представления – и только. Пат с Паташоном верно сказали. Если мы перестанем справляться со своими обязанностями, от нас попросту избавятся.

Я судорожно сглотнул и еле слышно просипел:

– Что ты имеешь в виду?

Бартоломео снова вздохнул:

– Если мы выйдем из строя, например из-за болезни, то представление сорвется. А если представление сорвется, Балотелли не заработает денег. А если он не заработает денег, он не сможет ни купить нам корм, ни заплатить своим двуногим артистам. Короче говоря, если мы не будем работать, то тут же лишимся права на существование…

– …и попадем в приют. Well, это если повезет! – добавила О’Нелли, присоединившись к разговору. Изо рта у нее все еще свисал пучок травы, который она жевала в задумчивости.

– Но это же ужасно! – жалобно мяукнул я.

– Это жизнь, that’s life! – философски ответила коза.

– Так уж тут все устроено, – объяснил в свою очередь Флойд, незаметно подтянувшийся к нам с остальной труппой. – Помните старого доброго Дикки?…

– Царство ему небесное! – гавкнула Пат.

– А кто такой этот Дикки? – с любопытством осведомился я.