Сыщик Путилин

Были и такие посетители обоего пола, которые с громким криком страха сию же минуту вылетали обратно, даже еще ничего хорошенько не разглядев. С двумя дамами сделалось дурно: с одной — истерика, с другой — обморок. Их обеих подхватил и вывел сторож.

— И чего, дуры, лезут… — недовольно ворчал талантливый сыщик.

Тут, кстати, не могу не упомянуть об одном курьезном эпизоде, столь мало подходящем к этому страшному и мрачному месту. В мертвецкую вошел какой-то хмурый, понурый мещанин. Он истово перекрестился и только собирался начать лицезрение этой «веселенькой» картины, как вдруг я, наступив на край гробовой крышки, потерял равновесие и… грохнулся вместе с ней на пол. Крик ужаса огласил покойницкую. Мещанин с перекошенным от ужаса лицом вылетел пулей из покойницкой, крича не своим голосом:

— Спасите! Спасите! Покойники летают!

Я быстро, еле сдерживая хохот, вскочил на ноги и пристроился, как и прежде.

— Это черт знает что, доктор! — мой друг начал строго распекать меня, хотя я отлично видел, что губы его подергиваются от едва сдерживаемого смеха. — Ты, батенька, не Бобчинский, который в «Ревизоре» влетает в комнату вместе с дверью. Этак ты мне все дело можешь испортить…

Продолжать шептаться стало невозможно, поскольку в это царство ужаса вошла новая посетительница. Меня несколько удивило то обстоятельство, что, войдя, она не перекрестилась, как делали это все, а без тени страха и какого-либо смущения решительно подошла к трупам и головам. Она стояла к нам вполоборота, так что мне прекрасно был виден ее профиль. Его абрис был поразительно красив, как красива была и вся ее роскошная фигура с высокой грудью. Среднего роста, одета она была в щегольское драповое полупальто с белым шелковым платком на голове.

Несколько секунд простояла она молча, не сводя взора с трупов и голов, потом вдруг быстрым движением схватила одну из голов и приставила к обезглавленному туловищу. Затем, спустя несколько секунд, она так же стремительно отдернула мертвую голову и, положив ее на прежнее место, пошла к выходу. Лишь только успела она перешагнуть порог, как Путилин быстрее молнии выскочил из своей мрачной засады, бросился к двери и закрыл ее на задвижку.

— Скорее, доктор, помоги мне расставить гробы на прежние места.

Я стал помогать ему.

— Ну а теперь — быстро в путь!

Он высоко поднял воротник шубы, так что лица его не стало видно, и, отдернув задвижку, вышел из покойницкой.

— А что же ты врешь, что поодиночке пускают? — напустилась на сторожа вереница посетителей. — А их вон там трое было!

Путилин быстро шел больничным двором, направляясь к воротам. Я еле за ним поспевал. Впереди мелькал белый платок.

— Чуть-чуть потише… — шепнул мне великий сыщик.

Когда платок скрылся в воротах, мы опять прибавили шагу и вскоре вышли на тротуар 3-го проспекта. Тут, на углу у больничного здания, на тротуаре, стояла женщина в белом платке рядом с высоким дюжим парнем в кожаной куртке и высокой барашковой шапке. Они о чем-то оживленно, но тихо говорили. Когда мы поравнялись с этой парочкой, женщина пристально и долго на нас глядела. Потом, быстро подозвав проезжавшего мимо свободного извозчика, они уселись в сани и вскоре скрылись из виду.

— Ну и мы отправимся восвояси, — спокойно проговорил Путилин.

В тот же день, под вечер, он приехал ко мне переодетый и загримированный под самого отпетого бродягу. Обрядив и меня в ужасные отрепья, он протянул мне серебряный портсигар.

— Эту вещь ты будешь продавать в Хрустальном дворце, если понадобится.

— Где? — удивился я.

— Увидишь… — лаконично бросил он.

И вскоре, действительно, я увидел этот великолепный дворец. В одном из флигелей большого дома в Тарасовом переулке, рядом с «Ершами», внизу, в подвальном этаже, висела крохотная грязная вывеска «Закусочная». Когда мы подошли к обледенелым ступенькам, ведущим в это логово, дорогу нам преградил какой-то негодяй с лицом настоящего каторжника.

— А как богу молитесь? — сиплым голосом изрек он, подозрительно впиваясь в нас щелками своих узких, заплывших от пьянства глаз.

— По Ермилу-ножичку, по Фомушке-Фоме да по отвертке-куме! — быстро ответил бесстрашный сыщик.

— А-а… — довольным тоном протянул негодяй. — Много охулили?

— Кисет с табаком да кошель с пятаком.

Путилин быстро спустился в подвал, я — за ним. Когда мы вошли внутрь этого диковинного логовища, я невольно попятился назад — таким отвратительным зловонием ударило в лицо. Несмотря на то что тут было очень много народу, холод стоял в помещении страшный. Ледяные сосульки висели на грязных окнах, иней искрился по углам этого воровского притона.