Сыщик с плохим характером

Через час Сима действительно позвонила. Кажется, все в порядке: он согласился. Она опять завела шарманку про своего Степу. Про то, какой он необычный и сложный. Но я не возникал. Я уже понял, в чем дело.

Парень был инвалидом. Причем по-крупному. Например, у него имелся какой-нибудь очень уж жуткий горб. Сима волновалась, что я травмирую Степину психику, когда при виде горба шары у меня полезут на лоб — и бедный парень это заметит.

Но я ошибался. Горба не было. Все оказалось гораздо чуднее!

Сима долго и подробно объясняла мне, где и когда мы встретимся со Степой, а в конце вдруг выдала такую фишку, что я чуть было не выронил чашку с чаем, которую держал в руке.

Место было глухое. Ржавый остов заброшенной карусели почти скрывался в зарослях высокой, по грудь, крапивы.

Оглядевшись, я присел на трухлявый пень и сделал вид, будто читаю «Спорт-экспресс». Прислушиваясь к малейшему шороху, я ждал Степу.

Появился он внезапно.

Неприятный скрипучий голос произнес откуда-то сверху:

— Ты опоздал на полторы минуты!

Я вздрогнул и поднял голову.

На голой, тронутой мхом ветке старого ясеня сидела большая ворона, голенастая, как бройлер, сутулая и носатая. Птица держалась строго в профиль, в упор глядя на меня немигающим глазом. И хоть Сима предупредила о том, кто такой Степа, в первый момент я подумал: розыгрыш! Посадили чучело из кабинета зоологии, а голос пустили из спрятанного где-то в листьях магнитофона.

Но ворона шевельнулась и, повернув голову, уставилась на меня другим глазом. Глаза были разные: один — синий, другой — зеленый.

Мне сделалось не по себе. Я сидел на пеньке, задрав голову, и молчал.

— Значит, так, парень! — проскрипел Степа. — Если хочешь, чтоб я впредь имел с тобою дело, изволь не опаздывать. Ни-ког-да! Ясно?

Я обалдело кивнул.

Кого-то он мне напоминал. Но я не мог сообразить кого.

С недовольным видом ворон прошелся по ветке. Из груди лихо торчало сломанное пуховое перышко, словно Степа недавно побывал в какой-то переделке.

— Встань! — приказал он вдруг.

Я невольно подчинился.

— Подними!

Пошарив вокруг глазами, я увидел в траве сплющенную в лепешку банку из-под «пепси».

— Когда будешь уходить из парка, опусти ее в урну для мусора.

Я возразил:

— Это не моя! Вся ржавая… Сто лет здесь валяется!

Его взгляд удовлетворенно блеснул.

— Чао! Как говорится, счастливо оставаться!

И Степа сгруппировался, собираясь взлететь.

Я поспешно нагнулся за банкой.

Он, казалось, был разочарован.

— Ладно, — ворон почистил о ветку свой огромный клюв. — Что там у тебя? Выкладывай!

Заворачивая банку в газету, я начал:

— Ну, в общем… один человек украл у другого человека… это… ну, одну вещь, которая…

— Стоп! — яростно заскрежетал Степа и с такой силой долбанул клювом по ветке, что с нее посыпалась труха.

Я замер.

— Парень! Ты что, недоразвитый?

Я молчал.

— Заруби себе на носу: говорить нужно кратко, ясно и по делу. Первое: что пропало?

— Маршальская звезда с бриллиантами.

— Так! У кого она пропала?

— У моей одноклассницы.

— Когда?

— Вечером в этот понедельник. Вернее, ночью.

— Где находилась звезда?

Я рассказал все, что знал.

Выслушав меня, Степа запустил свой грандиозный рубильник под крыло и с ожесточением выкусил оттуда какого-то паразита.

— Дело твое поганое! — заключил он. — Темное. Запутанное. Гнилое. Ни за что бы за него не взялся! Но Сима очень уж просила.

Я возразил, что, наоборот, дело предельно ясное: звезду похитил Сергей Кривулин. Осталось лишь узнать, где он ее прячет, забрать и вернуть Светлане Алябьевой.

Степа насмешливо посмотрел на меня левым, зеленым, глазом.

— Тебя Димой, кажется, зовут?

— Ну, Димой.

— Большой дурак ты, Дима! — сообщил ворон и выжидательно уставился: не возникну ли я.

Но я уже раскусил его тактику и решил не давать ему повода слинять.

— A у тебя что, есть другая версия?

Ворон не успел ответить.

Где-то неподалеку, за кустами, послышался собачий лай. Степа прислушался. Лай приближался. Ворон засуетился, стал перебирать ногами ветку, а потом, панически взмахнув крыльями, исчез в листве. Я оглянулся. Из крапивы вынырнул шоколадный подросток-доберман. Это был совершенно безобидный кобелек с веселой мордой искателя приключений. За ним выполз хозяин, приволакивавший ногу тучный старик в спортивном костюме. Он опирался на дорогую палку с костяной рукоятью и дышал трудно, всем ртом, как звероящер. Скользнув по мне равнодушным взглядом, старик потащился дальше. Пес, задрав ногу, добросовестно оросил то, что когда-то было каруселью, и побежал догонять хозяина.

— Нас не должны видеть вместе!

Степа уже сидел на своей ветке и выкусывал из подмышки очередного паразита.

— И вообще, о том, что и расследую эту кражу, ни одна живая душа не должна знать. Понял? Даже отцу родному — ни звука!

Я кивнул.

— Если не Кривулин, то кто, по-твоему, мог украсть звезду?

Ворон усмехнулся.

— Кто угодно! Например, ты.

Я опешил.

— Почему — я?

— А почему — он?

— Ну, — начал я. — Как тебе сказать…

— Потому что он у тебя девочку увел, да?

Я надулся.

— Ладно, — проскрипел Степа. — На всякий случай проверим твоего Станиславского. Давай адрес дачи!

Адрес я не знал.

— Чтоб к утру у меня был адрес!