Сыщик-убийца

— Мой первый прием будет через несколько дней, и я хочу, чтобы он был блестящий. Даю вам полную свободу. Условьтесь с каким-нибудь известным садовником, чтобы украсить цветами переднюю и лестницу.

— Я ничего не пожалею, но буду, конечно, соблюдать благоразумную экономию.

— Я на это рассчитываю… Вы совершенно свободны?

— Да, сударыня.

— Ни жены, ни детей?

— Никого.

— Когда можете прийти?

— Когда вам будет угодно.

— Ну, так приходите завтра в девять часов утра.

— Слушаю, сударыня.

— Вот ваши аттестаты и задаток в счет первого жалованья.

Клодия опустила в руку Рене три луидора. Тот вздрогнул от прикосновения золота этой женщины, которую он считал преступной, но ничем не выдал того, что происходило в нем.

Он высказал в приличных выражениях благодарность, спрятал в карман бумаги Лорана и вышел.

Спускаясь по лестнице, он говорил себе:

«Действительно ли виновна мистрисс Дик-Торн или Жан Жеди обманут странным сходством? Вот загадка, которую предстоит решить».

Его очень интересовало также появление здесь Анри де Латур-Водье.

Молодой человек приходил как друг или как адвокат?

Но разрешить эту задачу было пока невозможно, и Рене решил о ней не думать.

Он достиг своей цели и проник в неприятельскую крепость. Это главное… Чего он не понимал теперь, должно было объясниться после.

Одним словом, он уходил довольный.

ГЛАВА 2

Оставшись одна, Клодия Варни вернулась к своим мыслям. Ее лицо приняло выражение жестокой радости, и губы ее шептали:

— Все так, как я рассчитывала, и Анри де Латур-Водье даст мне сам оружие против приемного отца… Жорж будет снова в моей власти. Молодой человек скоро станет своим в моем доме… Оливия хороша… Он ее заметит, несмотря на любовь, которую будто бы питает к мадемуазель Лилье, и моя воля сделает остальное.

Мистрисс Дик-Торн улыбнулась, потом вдруг брови ее нахмурились и глаза сверкнули гневом.

— А если Жорж захочет бороться? — сказала она глухим голосом. — Ну, что же, я приму борьбу! Все выгоды на моей стороне, вся опасность на стороне моего противника: Анри де Латур-Водье подтвердил то, что я уже предполагала, — преступление покрыто сроком давности… Чем же я рискую? Я неуязвима, так как мне нечего терять!… Мне смешон скандал, тогда как Жорж рискует высоким положением, богатством и честью. В этой игре все козыри у меня, и, если он вздумает сопротивляться — я раздавлю его! Эстер Дерие сумасшедшая, это правда, но ведь есть доктора, которые излечивают таких больных… даже если к ней и не вернется рассудок, все-таки она вдова герцога Сигизмунда, его наследница по завещанию, и ее опекун потребует для нее титул герцогини и украденные миллионы…

Жорж поймет это и, вместо того чтобы рисковать, станет снова моим послушным рабом.

Послышавшийся в эту минуту звонок прервал лихорадочный монолог Клодии.

«Кто это может быть?» — подумала она.

Спустя несколько секунд в кабинет вошел лакей и подал карточку.

— Доктор Этьен Лорио… — прочитала мистрисс Дик-Торн. — Я ждала его. Просите.

Клодия встретила Этьена самой любезной улыбкой и также, как и молодого адвоката, первым делом поблагодарила за поспешность, с которой он отозвался на ее приглашение.

— Это мой долг, сударыня, — ответил он. — Доктор не имеет права заставлять ждать, когда его зовут к больному.

— Моя дочь действительно нездорова, но мне кажется, что в этом нет ничего серьезного и опасного. К тому же ваше искусство мне уже хорошо известно.

— Вам говорили обо мне слишком снисходительно.

— Скажите лучше, с энтузиазмом! Ах! У вас есть почитатели и многочисленные друзья!

— Почитатели — сомневаюсь… несколько благосклонных друзей — да, может быть.

— Анри де Латур-Водье из числа последних?

— В первом ряду! Он — мой лучший друг. Мы знаем друг друга с детства.

— Он говорил мне это час назад, сообщая о вашем скором приезде.

— Он завтракал у меня, когда я получил ваше письмо. Я узнал, что вы обратились к нему по поводу какого-то дела. Могу вас поздравить с выбором, сударыня, так как все дела, которые защищает мой друг, заранее выиграны. Его успех равняется его таланту.

— Господин де Латур-Водье, кажется, очень любит избранную им карьеру?

— Очень, иначе он не выбрал бы ее. Вряд ли чье-нибудь положение более независимо, чем его. Может быть, вы знаете, что он — единственный сын и что у его отца огромное состояние?

— Да, я знаю.

Клодия замолчала.

— Одна особа, — продолжала она, — которая говорила о господине де Латур-Водье в самых лестных выражениях, уверяла, что отношения между ним и отцом очень натянутые.

— Да, сударыня, мне кажется, что их политические убеждения несколько несходны. Но вообще на этот счет я не могу сказать ничего определенного. Я едва знаю герцога Жоржа, правда, Анри представлял меня ему, но с тех пор я ни разу его не видел. Нас разделяет бездна. Господин де Латур-Водье — герцог, сенатор, миллионер, стоит на вершине общественной лестницы, а я едва взбираюсь на первые ступени.

— По моему мнению, этой бездны не существует, — возразила мистрисс Дик-Торн. — Знание и талант стоят богатства и знатности.

— Не все так думают, сударыня.

— Это правда, но все люди с умом и сердцем разделяют мое мнение.