Сыщик-убийца

Тефер дорого бы дал, чтобы ускорить допрос Рене Му-лена. Наконец, в одну субботу он узнал, что в следующий понедельник Рене будет допрошен следователем. Он сейчас же отправился на улицу Святого Доминика.

Казалось, что Тефер только слепо исполнял приказания герцога, но, в сущности, он угадывал, что речь идет о вещи большой важности. Зная прошлое герцога Жоржа, он предполагал, что арест Рене связан с этим.

Когда Тефер явился к герцогу, тот был дома.

— Ну что, Тефер? — спросил он, когда они остались вдвоем. — Что нового?

— Рене Мулен будет допрошен первый раз в понедельник.

— Наконец-то, — прошептал де Латур-Водье. — Я боюсь только одного… — прибавил он.

— Чего это, герцог?

— Что Рене мог тайно отправить письмо этой женщине.

— Успокойтесь, я наблюдал за домом и убежден, что до сих пор никто не был у мадам Монетье.

— Монетье? — повторил герцог.

— Да, вдова известна под этим именем. У нее бывает только молодой доктор, который лечил ее сына и теперь лечит ее.

— Она больна?

— Умирает! Соседи уверяют, что ей осталось жить очень недолго.

— Если бы они были правы! — вскричал герцог. — Неужели ни мать, ни дочь не пытались видеться с арестованным?

— Я уверен, что они даже не знают, где он, и не просили о свидании, так как я сейчас же узнал бы о подобной просьбе и, не теряя ни минуты, предупредил бы вас.

— Хорошо, Тефер, вы очень умны и преданны, и я вам весьма благодарен.

Полицейский исподлобья взглянул на него.

— Я стараюсь, как умею, — сказал он. — Чувствую, что вы подвергаетесь опасности… опасности серьезной… и эта мысль постоянно поддерживает меня и вдохновляет.

— Это вполне справедливо. Опасность очень серьезна… и мне, может быть, придется дорого заплатить за шалость… У меня есть опасные враги, готовые злоупотребить тем доверием, которое я к ним питал.

— Не беспокойтесь, герцог, мы расстроим их планы.

— Произвели ли вы те розыски, которые я вам поручил? — спросил сенатор с видимым волнением.

— Относительно Клодии Варни?

— Да.

— Конечно!

— Узнали что-нибудь?

— Я убедился, что в Париже в настоящее время нет ни одной женщины, носящей имя Клодии Варни.

— Я подозревал, что она руководит всем, что делается против меня, — прошептал Жорж. — Вы не знаете, не живет ли она в Англии?

— По наведенным мною справкам, оказалось, что восемнадцать лет назад она поселилась в Лондоне, но с этого времени ее следы теряются.

— Но, в таком случае, — с гневом вскричал сенатор, — что это за письмо, о котором говорил Рене Мулен? Откуда оно, кто его написал?

— Терпение! Мы это узнаем.

— Каким образом?

— Механик, приехавший из Лондона, не может отказаться назвать свой адрес, не подвергнувшись предварительному заключению, а как только этот адрес будет мне известен, мы станем действовать, и, даю вам слово, что наш обыск будет первым. А теперь, герцог, позвольте мне сделать вам одно почтительнейшее замечание.

— Сделайте одолжение!

— Мне кажется, вы поступили бы благоразумно, если бы уехали на время.

— Как, оставить поле битвы! — воскликнул Жорж.

— Нет, но произвести стратегическое отступление. Если враги, которых мы ищем, в Париже, они могут попытаться устроить скандал, который ваше отсутствие сделает невозможным. К тому же это всегда уменьшает ненависть.

— Будет видно… Я подумаю… Но прежде всего я должен сам побывать в квартире Рене Мулена.

— Вы не хотите дать мне никаких новых указаний? — спросил Тефер.

— Нет, но я прошу вас взять это, — и герцог подал агенту два новых билета по тысяче франков.

Тефер опять стал отказываться, но очень слабо. Затем, положив деньги в карман, он быстро ушел, оставив сенатора в сильном беспокойстве.

Герцог не забыл Клодию Варни, или, лучше сказать, вдруг вспомнил о ней. Он инстинктивно чувствовал, что, добровольно или нет, она должна быть замешана в заговоре против него. Сведения, сообщенные Тефером, нисколько не уничтожили его сомнений.

Но если герцог занимался Клодией Варни, то и она, со своей стороны, много думала о человеке, любовницей и сообщницей которого была некогда.

Она знала, что герцог живет на улице Святого Доминика, что бывший кутила превратился в самого серьезного и непогрешимого политического деятеля.

Впрочем, это было известно всем, а она хотела знать все о его домашней жизни и в особенности о его сыне.

Для этого Клодия обратилась в одно из сыскных агентств, очень дорогое, в агентство «Рош и Фюммель».

Фюммель потребовал вперед пятьдесят луидоров и три дня срока, чтобы посвятить ее в мельчайшие подробности жизни сенатора.

Для того чтобы преуспеть, Клодия должна была действовать очень осмотрительно. Ожидая с нетерпением донесения, она не оставалась бездеятельной.

Ее дом был устроен просто, но очень прилично и удобно, и она предполагала скоро начать принимать, так как привезла с собой из Лондона много рекомендательных писем в хорошие дома, где ее опыт, красота и прелесть ее дочери сразу привлекли к ней живейшую симпатию.