Сыщик-убийца

Три месяца спустя после своего поступления в госпиталь Божон Жан Жеди вышел из него совершенно здоровым и еще имел в своем распоряжении десять луидоров: цена жизни доктора из Брюнуа.

В тот же самый день голова Поля Леруа скатилась с эшафота.

Жан Жеди желал во что бы то ни стало отомстить. Но он должен был признаться себе, что это нелегко.

Дом в Нельи был пуст; люди, сообщником и жертвой которых он был, рассеялись, как дым, не оставив никакого следа. Хозяин, которому они заплатили вперед, не знал их имен и считал их англичанами.

Тем не менее Жан Жеди продолжал розыски, но мы уже знаем, что они были напрасны, и только двадцать лет спустя странный случай свел его с Клодией Варни, превратившейся в мистрисс Дик-Торн, и он мог наконец надеяться привести в исполнение давно задуманное мщение.

Но, увы! Несчастье, казалось, преследовало его.

«Терпение, — говорил он себе, — не может быть, чтобы меня долго продержали в тюрьме!»

ГЛАВА 7

Жан Жеди не раз спрашивал себя, что сталось с ребенком, но не делал ничего, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Пьер Лорио, кое-как укрепив сломанное дышло и привязав постромки, сел на козлы и шагом возвращался домой, сначала через аллею Нельи, затем через аллею Елисейских полей.

Он спрашивал себя: не справедлив ли предрассудок, что номер 13 приносит несчастье?

Проехав шагов триста от моста, он вдруг остановился, пораженный детским плачем.

Пьер Лорио был человек добрый и сострадательный. Он в одну минуту соскочил с козел и пошел на плач.

Пройдя шагов двадцать, он увидел маленького ребенка, плакавшего и протягивавшего к нему руки. Пьер отнес его к фиакру.

Бедняжка промок и трясся от холода; кучер отогрел его, как умел, и начал укачивать на руках, как заботливая кормилица.

«Вот так находка, — думал он, — какие негодяи могли оставить такую крошку в подобную погоду?»

Лорио обнимал малютку, который успокоился и замолчал.

«Но что я буду с ним делать? Оставить — не могу, но и взять — тоже, так как у меня и без того на руках сын моего покойного брата, что не особенно удобно для холостяка. А если я буду подбирать всех брошенных детей, которые попадутся мне дорогой, то чем буду я их кормить? Но нечего делать, придется отнести его в воспитательный дом: там о нем позаботятся».

Пьер Лорио устроил внутри фиакра нечто вроде постели из подушек, обитых старым бархатом, и положил ребенка.

Около трех часов утра он был перед воспитательным домом и звонил у ворот.

Пьер отдал ребенка, к платью которого пришпилил булавкой номер 13, номер своего фиакра. Ребенок был записан под именем Анри номер 13. О происхождении его не было никакого указания, кроме того, что он был принят 24 сентября 1837 года.

Получив наследство, герцог стал тяготиться своей любовницей. Он сильно изменился, достигнув цели; вся слабость его характера, позволявшая Клодии Варни иметь над ним такое влияние, исчезла. Получив миллионы брата, Жорж изменился, как изменяются в известное время змеи, меняя шкуру.

Он высоко поднял голову, говорил повелительно, гордость сверкала в его глазах.

Неумолимые кредиторы маркиза Жоржа униженно приходили предлагать свои услуги герцогу де Латур-Водье. Он надменно отсылал их к своему управляющему. Последнему было приказано платить им и выгонять вон.

Прошлое не существовало больше, Жорж нашел повсюду, даже при дворе, прием, на который имел право рассчитывать по Своему положению. Клодия Варни, желая попрежнему приказывать ему, желая получить свою долю наследства, добытого столькими преступлениями, мечтала стать герцогиней, но Жорж возмутился.

Не нуждаясь в ней больше, он бросил ее, как ненужное орудие.

Раздраженная Клодия стала угрожать, но де Латур-Водье встретил ее угрозы смехом, так как, будучи сама замешана во всех его преступлениях, она не могла на него донести. Но присутствие в Париже этой женщины, с которой он жил так долго, стесняло его. Тогда он предложил ей сто тысяч экю с условием, чтобы она оставила Францию и поселилась в Италии или Англии.

Она уехала в Лондон, увозя с собой триста тысяч франков.

Клодия была по-прежнему молода и хороша.

Утомленная жизнью куртизанки, она с необычайным талантом разыграла роль честной женщины.

Один богатый шотландец, по имени Дик-Торн, был обманут ею и предложил свою руку и сердце.

Клодия согласилась, и десять месяцев спустя у нее родилась дочь, которую назвали Оливия.

Дик-Торн был богатый заводчик и получал громадные доходы. Клодия же обожала роскошь и могла тратить сколько угодно, тем более что муж во всем ей повиновался.

Она бросалась золотом, не считая, думая, что состояние мужа неистощимо.

Став мистрисс Дик-Торн, она не забыла Жоржа де Латур-Водье. У нее остались в Париже если не друзья, то, во всяком случае, знакомые, которые сообщали ей про бывшего любовника, и она издали следила за новым герцогом.

Она узнала о его женитьбе и о том, что он усыновил ребенка, чтобы сохранить наследство деда своей жены. Наконец она узнала, что после революции 1848 года и декабрьского переворота он стал на сторону императора и был назначен сенатором.