Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт

Участковый Сергей Иванович Гурин задумчиво стоял в бедно обставленной комнатке – той, где закончила свой жизненный путь старенькая и больная старушка. У печи сидел внук и рассказывал о том, как и когда он обнаружил мертвую бабушку. Участковый слушал, напряженно раздумывая, а что же делать? Ему почему-то смерть бабушки не нравилась. Что-то было не так. А что – майор, отслуживший два десятка лет, понять не мог. Вызывать следователя и экспертов? А на что тогда ссылаться? Чем аргументировать? На свое: «Не нравится… что-то подозреваю»? Не пойдет. Такой нагоняй получишь потом, что долго не забудешь.

Вдруг майор встрепенулся:

– Саша, чем, говоришь, она отравилась?

– Так «сонными таблетками» – вон валяются пачечки от снотворного и все пустые. – И, будучи человеком обстоятельным, майор осмотрел комнату, кухню. Возле кровати и вправду нашел пустые упаковки из-под широко распространенного лекарства «Седуксен».

– Хорошее снотворное, – сказал Сергей Иванович, – сам иногда пью на ночь, – и уже решил было дать разрешение обмывать, выдать свидетельство о смерти, но подошел к печи и, машинально открыв дверку, глянул в топку. Там было пусто, даже углей не было, а вот на решетках колосников он увидел… беленькие таблеточки. По внешнему виду точь-в-точь седуксен. Он насчитал 12 таблеток. Позже в золе нашли еще 7.

«А чем же она травилась тогда? И вообще, от чего умерла?» – мрачно подумал участковый и еще раз осмотрел тело. Повреждений на лице и шее не видно, но теперь аргумент хоть и слабенький, был. Рассказ внука не сочетался с действительностью. Значит, надо разбираться. И это будут делать специалисты. И он вызвал следственно-оперативную группу.

Прибывшие через полтора часа следователь и два эксперта – судебно-медицинский и криминалист ничего особого не нашли. Эксперт по фамилии Огурцов – упитанный и флегматичный человек лет сорока, продиктовал результаты осмотра трупа, следователь с криминалистом опросили кого надо, что надо, изъяли и уехали. А майор Гурин направил труп в морг на судебно-медицинское исследование для установления причины смерти.

Пока происходило действие под названием осмотр трупа на месте его обнаружения, Калёный, как волк-одиночка, долго и настороженно нарезал круги вокруг дома, все смотрел – что выносят и что говорят. Сам он туда зайти не мог – менты не поймут, а вот в наручники закатать как неоднократно судимого могут легко. На недельку. А если до братвы слух дойдет, что Калёный сам пришел и добровольно с ментами терки имел, братва может с него и спросить. Когда, наконец, все ушли – это была почти полночь, – он зашел в дом и увидел, как Сашка с радостным и одухотворенным лицом танцует под неслышимую музыку с невидимой партнершей танго. Калёный, вылупив глаза, несколько минут наблюдал, как Сашка кружится в ритме танца. Потом он остановился и, подняв руки вверх, потряс ими в воздухе и ликующе крикнул:

– Свободен! – и повернувшись, увидел стоящего у двери Калёного.

Немая сцена длилась пару минут. Потом Калёный, разлепив губы, спросил:

– Так это ты ее?

Глава 5

Калёный ехал в полупустом трамвае по длинной-длинной улице Города. Ехал на самую окраину. Август выдался холодным, и первые заморозки уже в середине месяца сильно угнали температуру ниже линии минимального комфорта, и Калёный, прикрывшись воротником легонькой курточки, дремал, не боясь проехать мимо своей остановки, ибо она была конечной. Калёный уже почти полгода был на нелегальном положении. Нет-нет, он не милиции боялся, он прятался от своих дружков-братанов, а охоту на него объявил Рихард-Гитлер.

Тогда, в марте, когда Калёный зашел к мальчишке и спросил его о бабушке, малец, глядя ему прямо в глаза, твердо ответил:

– Да вы что, дядя Антон! Как вы могли подумать такое, – и заплакал. Мальчишка это сказал так, что Калёный поверил и не ожидавший такой твердости от мальца-глупыша растерялся, замолчал, а потом с видом идиота тупо спросил:

– А кто же тогда?

– Не знаю. Не я. Наверное, тот, кто хотел найти и украсть ожерелье?

– Ты на кого намекаешь, сопля? – мгновенно рассвирепев, рявкнул Калёный.

– Я ни на кого не намекаю, я просто говорю, – и мальчишка, немного помолчав, продолжил: – Только тот, кто искал и убил бабушку, напрасно это делал. Я его уже продал.

Вот здесь Калёный растерялся по-настоящему:

– Как продал, кому продал? Ожерелье продал? – и почти крикнул: – Ты не мог никому его продать! Эта вещь сильно дорогая, и ты знаешь это! Она стоит столько, что у всей деревни не хватит денег на такое ожерелье.

– Вот, – сказал мальчишка и протянул ему белую карточку, – это визитка того человека. – Калёный взял ее и увидел горящие золотом три буквы, выполненные замысловатой вязью: ВЯС, а внизу номер телефона.

– Как его фамилия? – подозрительно спросил Калёный.

– Не знаю. А звать его Василий Яковлевич.

Калёный несколько минут прокручивал ситуацию в уме, а потом спросил:

– А как же он узнал про ожерелье?