Сыщица по амурным делам

– Он составил завещание где-то с неделю назад, – повторила она мне то, что говорила вчера в пьяном ступоре (я не сообщила ей, что уже в курсе). – Я не знаю его содержания. То есть всего содержания. Но часть – и немалая! – оставлена второму сыну. Это я тебе точно говорю. Сука!

Кто именно был назван последним словом, я так и не поняла, хотя оно могло относиться и к Тарасову, и к его незаконнорожденному ребенку, и к маме ребенка, и к нотариусу.

Кстати, откуда Алле все-таки известно о том, что Рома не забыт? Или это Тарасов ей заявил? Вполне мог, по-моему. Во время очередной ссоры, например. Надо будет спросить у нее, но чуть позже.

А пока я поинтересовалась, как Алла Сергеевна – с ее способностями к устранению конкуренток и детективной работе вообще – допустила рождение того ребенка.

– Я на сохранении чуть ли не девять месяцев валялась. Ну, этот гад и вышел из-под контроля. Ой, о мертвых нельзя так… Эта сука его окрутила, пока я не могла оказать ей должного сопротивления. Пришлось выбирать: или опять не выношу (я ведь десять лет не могла родить), или допущу наличие любовницы. А мне страшно ребенка хотелось.

Через три месяца после рождения Славы на свет появился его брат.

– Ты в курсе, что Тарасов с ним встречался?

– В курсе, – процедила сквозь зубы Алла.

Алла знала, что второй сын, Рома, оказался любимцем Стаса. Во-первых, он был здорово на него похож, к тому же очень рано заинтересовался бизнесом и часто бывал на заводе у отца. Рома не только выглядел старше своих лет, но и вел себя не по возрасту, вникая в тонкости производства. Наверное, это и объединяло их с отцом. Славу же завод совершенно не интересовал, как и компьютер, в котором Рома разбирался прекрасно. Слава в пять лет пошел в большой теннис (вернее, его туда отдала мать) и увлекся этой игрой.

– А Слава знает о брате?

Алла покачала головой, пояснив, что прилагала все усилия, чтобы скрыть это от собственного сына. Тарасов вначале хотел их познакомить и постоянно возвращался к больной для жены теме, но Алла Сергеевна твердо стояла на своем, требуя, чтобы эта информация дошла до Славы не раньше чем в двадцатипятилетнем возрасте, причем если к тому времени у него уже будет своя семья. Алла Сергеевна лучше других знала, как Слава борется за внимание отца и как ему его недостает, то есть теперь уже надо говорить в прошедшем времени.

Алла Сергеевна так активно пыталась вернуть Тарасова в семью, извлекая его из чужих постелей, еще и потому (а в последнее время главным образом поэтому), что страдал ее любимый Слава. Отец был то на работе, то в банях с друзьями, то с подругами, то со своим вторым сыном, на которого у него всегда оставалось время. На Славу же он часто огрызался, когда тот хотел с ним о чем-то поговорить вечером: «я устал, давай завтра», ну и так далее. Тарасов мог не выполнить данное Славе обещание, но всегда выполнял данные Роме. Несколько раз он заявлял Алле, что не может присутствовать там-то и там-то или вернуться во столько-то, так как договорился о встрече с Ромой. Встреча с Ромой оказывалась важнее финального теннисного матча на турнире, где играл Слава. Алла не сомневалась, что ее сын проиграл тот матч только потому, что его отец не пришел за него болеть. Отец мог поехать отдыхать с Ромой, но никогда не ездил вдвоем со Славой. Алла очень страдала из-за этого, но ничего не могла поделать.

– А его мать – в смысле Ромина – предпринимала какие-нибудь шаги, чтобы захомутать Тарасова?

Алла покачала головой и пояснила, что Райка – богемная художница, на которую Тарасову давно плевать. Он увлекся ею в молодости, когда она показалась ему нестандартной и отличной от всех женщин его круга, но ее пьянки ему быстро надоели. Не исключено, что он так много времени проводил с Ромой, потому что мать сыном практически не занималась.

– Он даже хотел взять его к нам, – вздохнула Алла. – Но тут уже я легла костьми поперек порога. Сказала: только через мой труп! Поэтому и не препятствовала их встречам. По-моему, даже было бы лучше, если бы у Ромки мать была нормальная. Тогда я бы с ней разобралась по-своему… – Алла улыбнулась улыбкой кобры. – А этой все по фигу. Ну абсолютно все! Я же, как отошла после родов и кормить перестала, с ней быстренько познакомилась, как ты догадываешься.

Алла усмехнулась. А я догадывалась.

Шестнадцать лет тому назад одна молодая мамаша приехала к другой. Но у второй уже имелся сожитель, а сама она пребывала в пьяном ступоре. Ребенком даже больше занимался сожитель, пожелавший его усыновить, но Тарасов не позволил ему этого сделать.

Рома очень рано научился себя обслуживать: мог приготовить нехитрую еду, постирать свои вещи, что-то починить. Он рано стал подрабатывать мойкой машин, хотя отец и давал ему деньги, причем готов был давать в любом количестве.

– Так что там с завещанием? Откуда ты смогла выяснить про Рому? – задала я волновавший меня вопрос. – Ты еще что-то знаешь?

– Я выяснила только, что часть денег оставлена Ромке. Столько, что ему хватит на все, чего его душенька пожелает.