Сыщицы-затейницы

Василиса не стала ждать, пока Клава дошлепает до песочницы, и с независимым видом покинула место засады. Завернув за угол дома, она решила переменить тактику. Дождавшись, пока крикливая бабка уберется восвояси, Василиса деловитой походкой пронеслась прямо в подъезд Сычева. В конце концов, квартиру она знает, заберется на этаж повыше и будет ждать, когда он выйдет. Проходя мимо его двери, Василиса невольно остановилась. Хозяин с кем-то говорил по телефону, и, судя по тому, что каждое слово отчетливо слышалось в подъезде, телефон находился в коридоре. У «сыщицы» загорелись глаза, она вся обратилась в слух. Афоне звонили несколько раз, и хозяин квартиры бросал сухо и отрывисто лишь два слова – «да», «нет». И только один раз он разговаривал. Да как! Снова раздался звонок, и Афанасий раздраженно рявкнул:

– Да! Я слушаю!

Затем его голос стал глуше, вероятно, он отошел с трубкой в глубь комнаты, и Василисе пришлось приникнуть ухом к самой двери.

– Я уже говорил, от этих двух старушек надо избавляться. И как можно скорее… Нет, не сам, конечно, я уже подключил кого надо… Но ты же знаешь, были бы руки… Да никто их не найдет, ни одна милиция, к нам же не подкопаешься, чего бояться?.. Как всегда – разберем по частям, так избавляться легче.

Дальше Василисе дослушать не дали – на верхнем этаже хлопнула дверь, раздались поспешные шаги, и послышалось частое дыхание: кто-то выводил собаку. Василиса поддернула шубейку и через две ступеньки лихо сиганула вниз. Отдышалась она лишь на остановке. В голове пульсировала только одна мысль: «Влипли!» Домой женщина вернулась бледная, как известка, и к ней сразу же бросилась заплаканная Люся:

– Васенька! Ты только послушай! Ты только посмотри, какое исчадие я вырастила!

«Исчадие», то есть родная дочь Люси Ольга, сидело в кресле с самым цветущим видом и пыталось успокоить материнские нервы:

– Мам, ну что случилось-то? Это же все нормально. Ты со своими взглядами похожа на диплодока.

– Вот! Это она мать змеей называет! Эта беспутная девица решила порвать с Вовчиком все отношения и выставила его вон. А ведь они прожили уже пять лет!

– Подожди, – ничего не понимала Василиса. – Как это выставила? Так квартира же Володина.

– Ах, Васенька! Не цепляйся к мелочам. Главное – разрушилась идеальная пара!

– Мам, ну какая идеальная? Он сказал, что ему надоели мои кобели, – надула пухленькие губки Оленька.

Люся носилась по залу, как разъяренная тигрица, и, не переставая, рычала:

– Правильно он сказал! А зачем ты держишь двух черных терьеров? У кого хочешь терпение лопнет.

– Мам, он не собак имел в виду, – потупилась дочь. – Это он моих знакомых так называет. Когда ко мне мужчины звонят, он недоволен.

– Вот! Вот вам ваша хваленая сексуальная революция! – ткнула Люся острым пальцем в Василису, будто подруга была распущенной революционеркой. – Вот! Я воспитала гулящую женщину, теперь остается только застрелиться.

Последние слова отчаявшейся подруги напомнили Василисе о подслушанном разговоре.

– Так! Ольга – домой, обдумывай свое поведение, а ты, Люся, – за валерьянкой. Нам всем есть над чем подумать! – рубанула Василиса растопыренной ладошкой воздух.

Мать с дочерью утихли и, насупившись, сухо распрощались.

– Люся, – вдохнула в себя побольше воздуха Василиса. – У меня есть серьезное сообщение, я его подслушала под дверью Сычева. Нас хотят убить. Да ты пей таблеточку-то.

Люся сунула в рот горошину валерьянки и уставилась на подругу. Надо отдать ей должное, после сообщения она не стала биться головой о стену и даже не схватилась за сердце.

– Все правильно, – заявила она. – Значит, мы на верном пути. Давай разложим по полочкам все, что успели накопать. Итак, мы находим руки несчастной Сибияровой и относим их на погост. Такой подарочек преподнесли зачем-то молодым, и жених хочет его вернуть. Он быстренько вычисляет нас, выпроваживает из дома, а сам с Сычевым роется здесь и, естественно, ничего не находит. В этот же день он сам погибает в аварии. На похоронах мы видим безалаберную невесту, самого Сычева и непонятную машину. С нашей стороны ведется следствие, и мы узнаем, что невеста совсем не безутешна, занята своим любовником и вообще далека от дел покойного жениха. Сычев тоже ведет себя крайне некорректно – он хочет нас убить. Он, вероятно, считает, что те ужасные руки должны перейти к нему по наследству. И на фига, спрашивается, ему такое наследство? И что мы из всего этого винегрета должны вынести?

– Надо бросать это дело! – заключила Василиса.

– Правильно, подруга. Бросать это дело никак нельзя, иначе нас просто убьют. Ты же сама слышала, их гильотина уже работает.

– Так, а… а что же делать? Может, в милицию сбегать? – вконец растерялась Василиса.

– Можешь сбегать, только сама же слышала – им придраться не к чему. Поэтому именно нам придется доводить расследование до конца. Просто ничего другого не остается. А когда у нас будут веские доказательства вины преступников…

– Это мой застенчивый труп, да?

– Ну, может, до этого не дойдет. Вася! Что ты меня перебиваешь все время?! У тебя есть какое-то другое предложение?