Сыскарь

Всё, что я мог придумать, это, со стоном перевернувшись на спину, кувыркнуться через голову и из последних сил впечатать обе ноги в грудь набегающему врагу.

Деревянные ступени — не самое удачное место для выполнения подобных кульбитов. Острые углы способны очень больно впиваться в тело. Досталось и спине, и затылку. А потом я и вовсе чуть не разбил колени и не выбил себе зубы. Но бандюк угромыхал по ступеням прочь.

С яркой вспышкой наверху шандарахнул выстрел, и рядом со мной грохнулся подстреленный злодей. Едва моё бедное вмиг пропавшее зрение вернулось, столкнулся с раненым мерзавцем взглядом. Его перекосившаяся от боли рожа с хищно оскаленной пастью даже в темноте отливала зеленью. Эльф, сука! Да ещё и с ножом в руках. Накаркал, блин.

С силой ткнул его оголённым стволом пистолета прямо в наглую харю, чтобы сволочь не пялился на меня так яростно. Угодил промеж глаз. Эльф взвыл, отваливаясь в сторону и одновременно пытаясь полоснуть ножом по моему лицу.

Я свернул голову набок так, что шея жалобно хрустнула. Лезвие оцарапало щёку.

Ещё кто-то затопал снизу по ступеням, спеша явно по мою душу, но второй выстрел «Громобоя» прервал его восхождение. А третий окончательно упокоил эльфа, вновь попытавшегося ткнуть в меня ножом.

Пора уже было вставать на ноги, но как же мне не хотелось этого делать! Лежал бы себе и лежал. Тем более, похоже, необходимость в моём героическом противостоянии бандитам уже пропала: после следующего выстрела Митиано наверху активно защёлкали дротовики наших бойцов.

То, что это наши, я легко понял по радостным возгласам стрелявших, среди которых особым энтузиазмом выделялся голос графа Рощина. Надо полагать, справились с нападавшими на втором этаже и теперь намеревались зачистить первый.

Бандиты, что оставались внизу, тоже отстреливались, но у людей графа позиция была повыгоднее.

В конце концов, оставшимся в живых заговорщикам не оставалось ничего более, кроме как свалить из дома. Правда напоследок они всё же попытались подпалить дом, раскидав по помещениям факелы. Но кинувшиеся вниз по лестнице и при этом чуть не растоптавшие меня люди графа быстро справились с не успевшим толком разгуляться пламенем.

Лишь в одном месте вспыхнувшие занавески чуть не натворили бед. Уже и обивка на стенах занялась, и буфетный шкаф загорелся, но даже там огонь потушили. Особенно подоспевший Митиано постарался. Ему бы в пожарные, цены б здоровяку не было. Раздевшись до штанов и размахивая своей кожаной курткой, измолотил буфет так, что чуть не разломал его окончательно, заодно и всю посуду перебив.

А когда, покончив с пожаром, орк повернулся ко мне лицом, я прямо-таки прикипел взглядом к его обнажённому торсу. Нет, я не залюбовался мощными пластинами грудных мышц и идеальными кубиками накаченного пресса. Пялился я на достаточно выразительный здоровенный шрам, украшавший краснокожего бугая в районе левого подреберья: не новый, только что заработанный, а давно заживший и зарубцевавшийся.

— Вы живы? — ко мне подошёл Пехов и помог подняться на ноги, отвлекая от вяло зашерудившихся в голове забавных мыслей.

— Вроде да, — ответил я, сбрасывая затворную рамку «Макарова» с задержки и пряча пистолет в карман. Потом магазин поменяю, теперь уже можно не торопиться.

— Ну и побоище вы устроили! — это уже граф Рощин пробрался к нам, осторожно переступая через поверженные тела. Ну да, побитыми бандитами было завалено всё вокруг. — Если честно, не ожидал от вас такой прыти и отваги. Эк вы, сударь, супостатов-то доблестно крушили! Прямо как я в молодые годы.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, за похвалу, — скривился я, пытаясь поднять голову, чтоб посмотреть на старика, и ухватился за стрельнувший болью бок. Эх, мне бы ещё рук с десяток, чтоб на все болячки хватило. Ныло всё тело без остатка. Меня словно целиком через мясорубку прокрутили. — Однако вынужден признать, что совершил всё это с перепугу. Очень уж, знаете ли, заживо сгореть не хотелось.

— Так это же замечательно, — расплылось в широкой улыбке довольное лицо графа. — Так уж повелось, что одни от страха забиваются в щели, спасая свои никчёмные душонки, а иных страх побуждает на благородные деяния, ради сохранения чужих жизней. Страх, милостивый сударь, это лишь спусковой крючок, заставляющий обнажиться вашу суть. Показать, львиное ли сердце скрывается под вашей шкурой, или же никчёмные куриные потроха. Ох, и права же была моя дочь, вверив свою судьбу в ваши руки.

Знал бы старый граф, каким образом она собиралась себя вверить в мои руки, вытурил бы меня сейчас взашей.

— Однако, сударь, — продолжил граф, — поистрепало вас нещадно. Вид — в гроб краше кладут. Надо бы вас в порядок привести. Сейчас кликну кого.

Ну да, можно представить, как я сейчас выглядел. Ещё один костюм, мать его, испорчен. По самое не хочу заляпан кровью из разбитой морды. Про бронежилет я и вовсе молчу. Рогов меня скоро либо убьёт, либо проклянёт.