Сыскарь из будущего

– Ты кто? – превозмогая боль, спросил он.

– Это я – Марфа, – ответил совсем молоденький девичий голос.

– А чего дрожишь?

– Темно, да и крыс я боюсь, а ты тут совсем мертвый лежишь!

– Ну, допустим, к счастью, не совсем мертвый! – попытался улыбнуться Николай, но получилось весьма криво, хотя в темноте его собеседница этого не увидела.

– А откуда я знала? Нюрка тебя по голове чугунной сковородкой как заехала, так я подумала, что все – насмерть убила тебя, стерва такая!

– А кто эта Нюрка?

– Да сожительница Васькина, кто ж еще-то?!

– А Васька тогда кто?

– А это – атаман разбойников! Ох, и злющий же мужик, да и дерзкий больно уж сильно! Тятенька мой его как-то поймал и пытал сильно. Тепереча, когда он раздевается, то смотреть на няго страшно дюже. Нигде даже живого места на нем нет. Но Васька как-то умудрился убечь из заточения. Вот тогда он и побился перед своими дружками о заклад, что отомстит моему тятеньке и выкрадет меня. Он надумал запугать его и за все свои раны с него денег хороших затребовать. Вот он меня и выкрал, чтобы отомстить хорошенько моему батюшке за свои былые унижения и увечья. Да перепугал ты его сегодня больно сильно! Вона как он со своей сожительницей убяжал, только пятки у обоих свяркали! Хорошо, что ты своей пукалкой ему плячо продырявил! Теперь он долго не сможет правой рукой пошевелить! У, ирод, я бы ему не только руку продырявила, а кое-что ящо! А попался бы он опять моему батюшке в руки, он бы быстро приказал ему голову отрубить!

– Кто же такой твой батенька, если по его приказу людям головы отрубают? – удивившись, спросил Николай.

– Как это кто? Судья он в Земском приказе! Боярин Остафьев Алексей Никифорович!

– И чем твой отец занимается в Земском приказе?

– Во как тяжко тебя Нюрка-стерва по голове трахнула, даже совсем запамятовал, чем Земской приказ у нас в Москве может заниматься! Разбойников да татей всяких ловит! Еще Москвой управляет! Чем же еще ему заниматься-то?

«Муниципальная полиция, значит», – сделал вывод капитан и задумался. Ему все больше и больше становились подозрительными разные странные бытовые мелочи, нестыковки, намеки, и он с интересом спросил:

– Так ты, стало быть, боярыня?

– Спрашиваешь тоже! А-то кто же еще, если не боярыня? Как есть боярыня! – со всей серьезностью ответила девушка.

– Понятно, – пробормотал Николай, хотя для него самого сейчас как раз все становилось все более и более запутанным. – А год-то какой сейчас?

– Точно, на всю голову пришибленный! – воскликнула девушка. – Одна тысяча пятьсот семьдесят шестой от Рождества Христова!

Услышав от Марфы какой сейчас год, капитан на некоторое время умолк. Сначала странная стена, которая его пропустила, а потом отрезала ему возвращение обратно; потом бородатые мужики в странной одежде с огромными тесаками; музейный раритет сабли у главаря бандитов; теперь девчонка-боярыня. Не говоря о мебели, одежде и самом поведении людей. Чудно, если не сказать больше. Николай размышлял, пытаясь увязать всю полученную информацию в какую-то логическую последовательность. Он молчал. Молчала и его собеседница. Видимо, она жалела его, ущербного, потерявшего память от сильного удара по голове.

– Помоги мне сесть, – наконец выдавил из себя Николай. – Голова что-то еще кружится.

– Конечно, будет кружиться от чугунной сковородки. Как тебе Нюрка по голове заехала, я думала все – расколет, как перезрелую тыкву! Ан нет – крепкая у тебя получилась головушка. А помочь я б тебе помогла, да вот руки и ноги у меня связаны. Вот ползаю, как умею. К тебе подползла, чтобы не так страшно в темноте было! Факел-то Васька забрал, вот и темно! – запричитала Марфа.

– А где теперь Василий?

– Вот этого, мил человек, тяперя я и не ведаю! Перевязала его Нюрка по-быстрому и убегли они, значит. Своей сожительнице он на тебя сильно ругался. Говорил, что через тебя он всех своих дружков потерял, а теперь ты яго убежище выведал. Испугался он, что теперь все будут знать про его убежище. Вот и удрал со страху.

– А меня чего он недобил?

– Так ты же и так совсем мертвый лежал, и голова вся в крови! Когда я к тебе подползла, так и дыхания твоего не учуяла!

– Повезло мне, значит, что очухался!

Николай вздохнул и попытался лежа достать из кармана перочинный нож и сотовый. С трудом, но получилось. Включил на сотовом фонарик, и Марфа тут же взвизгнула от неожиданности. Она покосилась на светящийся сотовый и настороженно спросила:

– Что это у тебя за дьявольский огонек?

– Почему же дьявольский?

– Так светит, а не жжется! – удивилась непонятливости Николая девушка.

– Обыкновенный свет, фонарик, – пожал он плечами.

– Фо-на-рик, – по слогам повторила Марфа. – А дашь мне подержать?

Женское любопытство оказалось сильнее страха, Николай протянул ей сотовый.

– На, не жалко!