Сыскарь из будущего

– Я и сам об этом уже думал, Антонина Ильинична! Действительно, Николай, поди забери свои вещи из трактира! Комнат в нашем доме много, хотя думаю, что ту, в которой ты сегодня ночевал, можно и тебе отдать! А там, глядишь, и свой дом тебе поставим или купим!

– Ладно, потом вы свои вопросы решите. Ну, Николенька, расскажи мне про то, как в дальних странах люди живут!

Но рассказать Антонине Ильиничне про дальние страны Николай не успел. На пороге дома в сопровождении слуги появился думный дьяк. Из-за стола поднялся хозяин дома и пошел навстречу гостю, радостно приветствуя и обнимая его.

– Здрав буде, Андрей Яковлевич!

– И ты будь здрав, Алексей Никифорович, – ответил гость. – Смотрю, ты за столом всем семейством собрался.

– И ты с нами садись, откушай, будь так добр!

– Я бы с превеликим удовольствием, Алексей Никифорович, но вот дело у меня к тебе неотложное есть.

– Так не томи, сказывай, какое-такое дело срочное имеешь!

Гость посмотрел на жену и дочь хозяина дома, и те тут же поняли намек и, поклонившись гостю, ушли к себе в комнаты. Когда мужчины остались одни, хозяин дома указал рукой на своего крестника и представил его гостю.

– А это и есть мой любимый крестничек, Николай Иванович Бельский. Я тебе об нем уже намедни обсказывал в подробностях.

Боярин Остафьев поманил рукой Николая, и тот подошел к гостю поближе.

– Как же, помню-помню! Так вот он какой, герой! А и вправду, на нашего Ивана как две капли воды схожий! – обрадованно воскликнул гость.

– А я тебе что сказывал, как есть вылитый Иван, только вот роста больно уж большого. Прям Илья Муромец настоящий, – гордо похлопав по плечу Николая, ответил Остафьев. – Знакомься, Николай, думский дьяк, глава посольского приказа боярин Андрей Яковлевич Щелкалов.

Гость первым протянул руку Николаю и, взглянув на хозяина дома, произнес:

– Всего пару дней как в Москве, а уже татей поналовил, что другому и за всю жизнь не одолеть! А правду говорят, что ты в дальних странах всяким сыскным диковинностям выучился?

– Было такое дело, и учился, и сам в поимках разного разбойного люда участвовал.

– Вот как раз за этим я к тебе, Алексей Никифорович, и пришел. Бяда стряслася неимоверная! – воскликнул дьяк.

– Какая ж такая бяда? – удивленно спросил Остафьев.

– Я вам обоим по страшной тайне выдам. Побожитесь, что молчать будете? – спросил дьяк и сурово посмотрел на своего друга и Николая.

Оба посмотрели на икону, висевшую в красном углу гостиной, и молча перекрестились. Дьяк внимательно следил за ними. Потом удовлетворенно кивнул головой и сам перекрестился.

– В Англицком посольстве украли золотой набор посуды, причем неимоверно дорогой, – голосом заговорщика произнес Щелкалов.

– И что, с чего такой великий переполох-то? – спросил Остафьев. – Новую купят.

– А то, что Англицкое посольство обвиняет в воровстве нас. Они говорят, что мы это специально сделали, чтобы подорвать наши добрые отношения. Про сей инцидент прознала ихняя королева Елизавета и теперь грозит нам приостановить Московскому княжеству продажу пушек и ядер. Представляете, что будет, если наши супротивники узнают, что мы перессорились с Англией?! Иван Васильевич сейчас в сильном гневе и требует найти этих супостатов, которые вредят нашему государству, а иначе всем нам несдобровать. Так ведь нас могут признать засланными лазутчиками и четвертовать. Я сейчас же подумал о твоем крестнике. Если он в дальних странах освоил сыскное дело и знает их языки, то почему бы ему не попробовать сыскать этих разбойников?

Боярин Остафьев с надеждой посмотрел на крестника, потеребил бороду и изрек:

– А что, Николай среди них долго жил и должен хорошо знать их нравы и обычаи. Может и совладать с поручением? Ведь так, Андрей Яковлевич?

– Вот поэтому я к тебе сам и пришел. Никому другому поручать сие дело я не намерен!

Теперь они оба с интересом смотрели на Николая, будто бы взвешивая его на весах, затем переглянулись и почти в один голос спросили:

– Согласен?

А куда было Николаю деваться? Назвался груздем – полезай в кузов!

– Вот и добре! – удовлетворенно потер ладони Андрей Яковлевич и, взяв Николая под локоток, приказал:

– Тогда пошли! Повозка нас уже ждет!

Хоть до Английского двора от дома Остафьева было рукой подать, но этикет средневековой Москвы требовал, чтобы думный дьяк не шел пешком, а ехал в карете. Буквально пять минут езды, и дверцы кареты распахнулись, а Николай вслед за Щелкаловым спустился по ступенькам. Он оглянулся на карету. Впервые в жизни он прокатился на настоящей, старинной, а не на новоделе. Правда, трясет изрядно – рессор нет, и это здорово чувствуешь своей пятой точкой на каждой попавшейся колдобине.