Сыскная одиссея

Дворник провел гостя по крутой наружной лестнице на второй этаж, открыл дверь и почтительно отошел в сторону. Тараканов перешагнул через порог и очутился в темной прихожей, в конце которой была видна большая двустворчатая дверь, ведущая в залу. Обе створки двери были отворены, на пороге залы стоял хозяин.

— Милости просим, господин коллежский регистратор! Ноги об половик оботрите и проходите в светелочку. Вот на кушеточку извольте присесть. Чайку-с? Самовар только поспел.

— Благодарю.

— Благодарю — значит да? Акулина, — крикнул купец в глубь помещения, — тащи самовар. Да вареньица принеси, вишневого. — Подпругин повернулся к гостю. — Чем могу служить?

— Да я, собственно говоря, к вашей дочери.

— К Варваре? Это какая такая казенная к ней у вас надобность?

Тараканов рассказал суть дела.

— Не дам! Не дам я Варьку беспокоить! Она после этого случая неделю болела. Только успокаиваться начала, а вы опять у ней в душе все разбередите. Не дам!

— Мое дело маленькое, Антон Вавилович. А только допросить дочь вашу придется.

— Как же вы ее допросите без моего благословения? Она у меня несовершеннолетняя.

— Я ее допрашиваю по поручению жандармского ротмистра Кожина из Тульского жандармского управления, и если сейчас вы согласия на допрос дочери не дадите, то вас с ней пригласят в Тулу, на Николаевскую. Не поедете — на первый раз штраф 50 рублей, а на второй — жандармов за вами пошлют. Это вам надо?

Купец встал и повысил голос:

— А вот пугать меня, молодой человек, не следует!

Тараканов тоже поднялся:

— Я вас, уважаемый Антон Вавилович, пугать ни в коем случае не собирался. Я вам только закон разъяснил.

В это время в комнату зашла Варенька. С любопытством поглядев на полицейского, она обратилась к отцу:

— Что за шум, папенька?

— Вот, явился господин полицейский тебя допрашивать. Жандармами грозится!

— Меня допрашивать? Как интересно! Ну что ж. — Барышня села рядом с отцом. — Допрашивайте!

Тараканов вытащил из портфеля бланк протокола допроса и карандаш.

— Вначале мне необходимо записать сведения о вашей личности. Фамилию изволите носить папенькину?

— Я девица, — не смутившись, ответила Варвара.

— Так-с, Подпругина Варвара Антоновна.

— Не правда ли, не совсем благозвучная для дамы фамилия?

— Ты что же, дочка, отца позоришь! — взъерепенился купец. — Когда же ты это прекратишь? Фамилия ей моя не нравится! А приданое твое тебе нравится? Или нет? Может, и папка тебе не мил?

— Ну что вы, батюшка. Я за вас Бога молю каждый день. Я не про вас, а про себя — Варвара Подпругина. Ну как с такой фамилией в благородном обществе?

— А по-моему, вполне себе фамилия, — сказал надзиратель. — Не хуже, чем другие. Вот у меня, например, Тараканов.

— Как? Тараканов? — Девушка громко засмеялась. И хотя смеялись над его фамилией, Тараканов наслаждался этим смехом, похожим на звон серебряного колокольчика. — Ну, тогда я за вас замуж не пойду.

— Почему?

— Вы, молодой человек, забываетесь! — крикнул купец.

— Прошу прощения, это я так…

— А вы сами подумайте. — Варя вновь засмеялась. — Была Подпругина, а стала Тараканова!

— Молодой человек! Вы не на вечере барышень развлекаете! Допрашивайте ее поскорее, коль она согласилась, и милости прошу. У меня еще много дел.

— Да, да. Еще раз прошу простить. Лета ваши, Варвара Антоновна?

— Семнадцать ей, — ответил за дочь купец. — Вот поэтому мозгов в голове еще мало.

— Papa! — теперь вспыхнула барышня. — Разве можно так при молодом человеке?

Допрос занял не более получаса. Варвара Антоновна поведала следствию, что 19-го минувшего декабря она после занятий в гимназии зашла на почту, чтобы отправить поздравительную открытку любимой тетушке. Как-то так получилось, что дверь громко хлопнула, она немножко испугалась, а почтовые служащие, так те и вовсе попадали на пол. Сейчас-то она понимает, что это они из-за бомбы, а тогда ей такое поведение взрослых мужчин показалось смешным. И когда кто-то из них предложил и ей упасть, она смеха сдержать не смогла. Разумеется, падать она не стала: во-первых, не считала нужным, а во-вторых, — пол на почте давно не метен был, а на ней новая шубка. И тут она увидела на этом самом полу стражника, лужу крови, вытекшей из его головы, и лишилась чувств. Очнулась от запаха какой-то дряни и обнаружила, что сидит на стуле, а новая шубка — вся в грязи. Потом городовой довел ее до извозчика, и она поехала домой. Шубу стараниями горничной удалось спасти.

— Вот здесь извольте расписаться.

— Скажите, — расписываясь, спросила Варя, — а правда, народ говорит, что среди экспроприаторов были дамы?

— Нет-с. Дам не было.

— Жаль. А я хотела ехать на суд, посмотреть на этих женщин.

— Какой суд! И не мечтай! — Подпругин демонстративно достал из жилетного кармана золотые часы и посмотрел на них.

О том, что Подпругину, возможно, на суд вызовут, надзиратель говорить не стал, опасался.

— Не смею больше отнимать вашего времени, честь имею откланяться.

— А вас как зовут? Я так и не узнала! Что за моветон спрашивать у дамы имя, самому не представившись?

— Пардон. Осип. Осип Григорьевич.

— Осип Григорьевич, прощайте!