Сыскное бюро Ерожина

Николай Романович сидел за столом в небольшом скучном кабинете и ел груши. Поначалу ничего путного Петр Григорьевич добиться от хозяина кабинета не мог. Московский гость насторожил местного начальника и тот не торопился выкладывать факты. Пришлось с Черемушкиным обстоятельно побеседовать, намекнув, что портить отношение с москвичем не в интересах майора. Николай Романович вздохнул и вышел. Вернулся он с папкой, которую и протянул Ерожину. В папке покоился акт. Сыщик быстро ознакомился с заключением работников Николая Романовича. Ничего нового он там не увидел. Все это сыщик уже знал от Грыжина. И лишь имена свидетелей заинтересовали подполковника и он выписал их в свой блокнот.

– Я бы хотел побывать на месте просшествия. – Попросил москвич. Начальник райотдела дал каманду вихрастому капитану.

– Серега Сударкин вас проводит.

Капитан Сударкин с нескрываемым сожалением отложил кулек с семечками, которые поглащал с удивительной сноровкой, нехотя уселся в милицейский «оазик», и махнув Ерожину, чтобы тот двигал за ним, рванул с места… Они покатили по улице с битым, изрезанным ямами и трещинами асфальтом. За жилезными заборами частных домов, в тени садовых деревьев пристекала неспешная жизнь провинциального южного райцентра. Вдоль дороги висели плакаты из которых приезжий мог узнать обо всем величии города с веселым названием Большой Мамон. От года его основания, до колличества школ, детских садов и поликлиник. Выехав за горордскую черту, Петр Григорьевич знал, что в Мамоне живет около десяти тысяч граждан и город славен их доблестным трудом. «Неплохо, чтобы трудолюбивые жители Большого Мамона» еще и заделали дыры в асфальте» – Объезжая рытвины и трещины, подумал сыщик. Городок закончился. Капитан миновал шлагбаум и вырулил на бетонку. Покрытие узкой шоссейки оказалось куда лучше, чем асфальт городских улиц и Ерожин придавил, чтобы не отстать от лихого капитана. По бокам бетонки начался лес из окаций, кленов и дубков. Сударкин включил левую мигалку и свернул на лесную дорогу. Низкая посадка шведской машины заставила Ерожина притормозить. Переползать песчаные ухабы пришлось медленно, чтобы не бить днище машины об грунт. Оазик сперва оторвался вперед, но поняв «ущербность» иномарки, остановился, дождался московских гостей и поехал потише. Песчаный проселок резко пошел под уклон. Через несколько минут лесок закончился и Ерожин увидел Дон. Небо понемногу начало проясняться. Облака рвались, освобождая путь солнечным лучам. От блеска реки Петр Григорьевич и Люба невольно зажмурились. Некоторое время они ехали по берегу Дона, затем, обътекая овраг с ручьем, проселок опять уходил вверх. На повороте «оазик» притормозил и вихрастый капитан вылез из машины. Петр Григорьевич последовал его примеру. Капитан кивнул вниз. Ерожин заглянул туда и увидел на дне оврага сгоревший остов грузовика. Трава и кустики вокруг тоже обгорели и являли глазу печальное зрелище недавней катастрофы. Подполковник быстро спустился вниз. Люба тоже вышла из машины, но вниз не пошла, а осталась стоять возле обрыва. Петр Григорьевич медленно обошел черный остав. С растояния пяти шагов он легко заметил пулевые отверстия в искареженных дверцах. Ни о каком пьяном водителе речи быть не могло. Сомнеий больше у Ерожина не осталось. Перед ним обгорелая фура Михеева. Через пол часа картина трагического пришествия сыщику была ясна. За «Мерседесом» гнались, его обстреляли и в результате абстрела грузовик загорелся. Почему все это отсутствовало в акте осмотра места присшествия, Ерожин мог только догадываться. Скорее всего, райотдел не захотел вешать на себя столь неприятное ЧП и списав все на несчастный случай с пьяным водителем, дело прикрыли. Теперь майор Черемушкин мог спокойно есть свои груши и не волновать уютный местечковый мирок следственными действиями. Записав в блокнот, все, что его интересовало, Петр Григорьевич вернулся к своей машине и спросив капитана, как добраться до ближайшей деревни, пожал ему руку.

– В деревне ничего нового не скажут. Там слышали взрыв, и детвора ходила глядеть на пожар. Если и были какие следы, то гороховцы их плотно претоптали. – Сообщил капитан на прощанье и, усевшись в «оазик», круто повернул назад.

– Что там? – Спросила Люба, когда Ерожин занял водительское место.

– Там плохо. – Ответил подполковник и медленно двинул по проселку. Они объехали овраг и вдали на холме показались крыши деревни. Справа, на фоне очищающегося неба Петр Григорьевич заметил полуразрушенную церковь. Люба тоже ее увидела и в ее глахзах Ерожин отметил необычайное оживление.

– Покосившаяся церковь. Из ее стены должна расти береза – Прошептала Люба.

– Ты, о чем девочка? – Его худшие опасения насчет рассудка Любы подтверждались. Подполковник решил, что у молодой женщины начался бред.

– Петр Григорьевич, скорее поедем туда. Галя мне сказала, что Глеб рядом с этой церковью. – Возбужденно попросила Михеева.

– Какая Галя, с какой церковью. – Вопрошал испуганный сыщик.