Сжигая мосты

– Я знаю, Вероника, мне тяжело говорить об этом, я делаю тебе больно, прости. Я виноват, я признаю, что поступил как последний подонок и нет мне оправдания. Я пойму, если ты подашь на развод.

– Ответь, что изменилось с тех пор? Мне нужно знать…

– Я повзрослел, Ника, вот и всё. Я уже не тот школьник-подросток, романтик до мозга костей, млеющий при одном взгляде твоих карих глаз. Сейчас у меня другие взгляды на жизнь, я по-другому воспринимаю добро и зло, правильность и условность. Я стал циником, понимаешь, я занимаю престижную должность, вокруг меня постоянно крутятся красивые девушки… Мне тяжело было устоять…

– Особенно, когда ты возвращался домой и видел меня на контрасте с ними? – ярость теперь заполняла моё сердце, и я буквально выплюнула это ему в лицо. – Деньги портят людей… Что же, ты умело пытаешься повесить на меня ответственность за свою измену, но у тебя это не выйдет. Я услышала достаточно и хочу, чтобы ты исчез из нашей жизни.

Марк снова попытался дотронуться до меня с виноватым выражением лица, но я брезгливо отшатнулась. Сейчас его рука казалась мне противным белым щупальцем какого-то ужасного морского чудовища, пытающегося затащить меня в своё логово лжи и предательства.

– Но ты не можешь запретить мне видеться с Катюшкой?! – строго проговорил он, сверля меня взглядом и одевая новую маску безразличия.

– Это решит суд, – презрительно ответила я. – Пожалуйста, уходи!

Он посмотрел на меня уже более мягким взглядом, молча поставил стакан на столик и поднялся в спальню. Я продолжала стоять посреди гостиной, сотрясаясь нервной дрожью и благодаря Бога, что Катя сейчас спит и не видит своей матери в столь ужасном состоянии. Спустя несколько минут Марк спустился вниз со спортивной сумкой наперевес.

– Вероника, – произнёс он, – я не вернусь в этот дом, если ты этого не хочешь, но Катя, не забирай её из моей жизни.

Я молча сверлила его взглядом и, ничего не ответив, указала рукой на дверь. Он послушно вышел из дома, а я, не в силах больше стоять на ногах, повалилась на диван и зарыдала в голос, приглушая громкие всхлипы подушкой. С каждым вздохом острые осколки камня как будто впивались в мою плоть, причиняя невыносимую, почти физическую боль, граничащую с безумием. Как так сложилось, что моя жизнь разрушена, счастье, к которому я так стремилась, полетело в тартарары? Кто виноват в этой ситуации? Осознание того, что доля моей причастности к трагедии имеет место быть, разъедало мой мозг ещё сильнее. Но я не собиралась корить себя за невнимательность к мужу, за свой образ жизни, за свою внешность, что, по его словам, стали причиной его измены. Просто Марк сделал свой выбор, променял любящую его жену и дочь на красивую незнакомку.

Прорыдав полночи в гостиной, пытаясь собрать своё сердце в единое целое, я вдруг поняла, что что-то во мне треснуло, надломилось. Я совершенно чётко осознала, что никогда уже не буду такой, как прежде, и что я не хочу быть такой, как прежде. Неожиданно мне захотелось измениться, перестать быть доброй всепрощающей Вероникой, которая готова возложить на себя вину за всех и каждого. Хватит этой самоотверженности и неуверенности в себе, такие черты характера не сделали меня счастливой, а напротив, разрушили моё счастье. Мне нужно быть сильнее всего этого ради дочери, ради её благополучия, душевного равновесия.

Я оторвала своё заплаканное лицо от диванной подушки и, шмыгая носом, утёрла его рукавом. Осколки воображаемого, но вполне осязаемого камня всё ещё причиняли мне сильную боль, но я уже не обращала на это внимание. Я огляделась по сторонам, разглядывая украшенные стены и окна к празднику. Мне вдруг невыносимо стало находиться в этом доме, где всё напоминало о прошлой жизни, которая закончилась сегодня ночью. Стены и потолок буквально давили на меня, угрожая уничтожить мой рассудок своей тяжестью. Я поняла, что не могу больше находиться в этом доме, что смогу пережить весь этот кошмар, если только попытаюсь забыть последние годы моей жизни, сжечь все мосты, связывающие меня с ней, начать жить сначала, с чистого листа, как будто Марка никогда и не было в моей жизни.

Решение само пришло мне в голову прямо посреди ночи и его воплощение не терпело отлагательств. Я резко встала и уверенным шагом протопала в спальню. Открыв гардеробную, я извлекла с антресоли огромный чемодан и стала бездумно наполнять его одеждой. Это действие немного успокоило меня, приводя в порядок дыхание. С каждой упакованной вещью мои мысли выстраивались в ряд, давая мне возможность соображать более трезво. Я должна уехать отсюда, дальше от этого сумасшедшего и одновременно прекрасного города, дальше от Марка. Закончив собирать свои вещи, я глянула на часы и поняла, что уже семь утра. Достав из кармана джинсов мобильный телефон, я набрала до боли знакомый номер, моля Бога, чтобы трубку подняли. С третьего гудка мои мольбы были услышаны:

– Вероника, что случилось? – раздался голос с того конца провода.

– Папа, можно мы с Катей поживём у тебя? Я потом всё объясню.