Сжигая запреты

Больше я не могу сохранять неподвижность. Это физически невозможно. Есть два варианта: либо я ласкаю себя, либо убираю руку с промежности, сжимаю бедра и стараюсь переключиться. Но бездействовать невозможно. Моя плоть отекла и разбухла. Она пульсирует болью, от которой меня раз за разом накрывает новыми волнами дрожи.

– Не смей. Замри, – сипит Даня, как и всегда, считывая все мои желания.

Я зажмуриваюсь крепче. Задерживая дыхание, морщусь. Вгрызаюсь в губы зубами. Кусаю и сосу их. В надежде получить хоть какое-то облегчение, резко двигаю бедрами. Но воздух не настолько осязаемый, как мне необходимо. Он лишь яростнее раззадоривает плоть.

– Я не могу терпеть… – припечатываю почти агрессивно.

И срываюсь.

Скольжу пальцами в сердцевину своей промежности. С дрожью, которая рассыпается по моему телу, будто бы на части разлетаюсь.

О, как же это прекрасно! Как приятно! Как хорошо!

Но… Это сладкое мгновение оказывается чудовищно коротким.

Шатохин хлестко бьет меня по руке. Только я с криком распахиваю глаза, он опускается на колени и, дернув меня за бедра, припадает к моей киске ртом.

– Бо-о-о-оже… – растягиваю я до пустого хрипа, едва не лишаясь сознания.

– Да… Мать твою, да…

16

Я просто возвращаюсь в прошлое, которым так долго жила…

© Марина Чарушина

Его рот обжигает, словно бы температура наших тел не держится на одном уровне, как у всех человеческих существ. По ощущениям кажется, что разница составляет десятки градусов. Если я – просто налитая страстным жаром плоть, то Шатохин – полыхающий огонь. Он просачивается через мою слизистую, проникает глубоко в тело и стремительно его сжигает.

Мне так этого не хватало!

Вот зачем Даня показал когда-то, что так бывает? Зачем распечатал для меня этот космос? Зачем снова на него подсаживает?

– Раскрывай себя, – приказывает жестко. – Держи пальцами, как я просил… Держи, Маринка, и начинай считать.

Покорность – не моя добродетель. Но Шатохин, как и прежде, заставляет повиноваться практически бездумно. Направляю руку к лобку, с тягучим вздохом соскальзываю на ноющую плоть и, утопая в вязком секрете своей похоти, раздвигаю губы для его рта.

– Сто восемьдесят… Сто семьдесят девять… Сто семьдесят восемь… – бормочу задушенным шепотом с рваными паузами, которые, определенно, вмещают между собой слишком много времени и дают Дане фору.

Но мне уже плевать, сколько минут потребуется, чтобы я улетела. Знаю, что это будет феерический взрыв. Я уже кайфую! Шатохин лижет напористо. Будто стирает меня своим языком. Жадно собирает всю ту порочную влагу, что успело выдать мое тело. Скользит между моих губ и по ним варварскими кругами. Захватывает клитор. Периодически втягивает его в рот. Сосет и снова зализывает. Попутно покусывает мои пальцы. Я наблюдаю за этим, с трудом удерживая веки открытыми.

Мать вашу, меня заводит смотреть на то, как он это делает...

Особенно когда Даня замедляется и поднимает на меня свои бездонно-черные, завораживающие и безумно-магнетические глаза. В эти мгновения кажется, будто я действительно не с человеком, а с демоном похоти имею дело.

Это необъяснимо. Но, черт возьми, это абсолютно осязаемо.

И я подаюсь ближе. Толкаюсь навстречу Даниному рту, пока его язык не находит вход в мое тело. Напряженно замираю, будто существует хоть какая-то вероятность, что он подобным путем лишит меня девственности. Глупости, конечно. Умом это понимаю, но тело уже пронизывает разрядами тока, грудь хлещет восторгом, а в голове беснуется паника.

Откидываю голову назад. Прикрываю в блаженстве глаза. Прерываю счет, потому как сознание мутнеет, и связность речи теряется. Утробу продирает тягучий стон. Все силы на то, чтобы его вытолкнуть, уходят.

– Считай, – напоминает Даня.

С хрипом мотаю головой. Даже до сотни не добралась. И уже не дойду.

– Я сейчас кончу… Сейчас… Сейчас… – двигаю бедрами, помогая Даниному языку себя трахать. Подбрасывая их, зарываюсь пальцами свободной руки в длинные волосы на его макушке и с надсадным всхлипыванием замираю. Только он не останавливается, продолжает долбить мою плоть. – Мм-м… Боже… Боже… Даня… – мычу, сраженная силой всех своих ощущений.

В моем теле будто шаровые молнии носятся. Они заряжают сверхмощной энергией, располосовывают, сплавляют обратно и провоцируют массовые локальные пожары.

А потом… Данин язык выскальзывает из моего влагалища и, поднимаясь вверх, атакуют мой пульсирующий клитор. Этот крошечный бугорок тотчас детонирует, уничтожая для меня целый мир. Все исчезает, пока я взвиваюсь в воздух и разлетаюсь фейерверками.

– Ох… Е-ба, Маринка, как я хочу вставить сюда свой член… – доносится сквозь реактивный гул, который выдает мой организм. – Хочу загнать тебе на всю длину… Натянуть тебя и ебать, ебать, ебать… Ебать, Маринка…