Сжигающий суд

– К мотивам! – упрямо сказал Партингтон – К причинам, по которым морфий был украден Майлзом или кем-нибудь другим. Если его похитил Майлз, причины очевидны, Но если речь идет о ком-нибудь другом? Для чего могли понадобиться таблетки? Не для другого преступления, во всяком случае! Ведь украдены были, по всей видимости, две-три таблетки, не более. Иначе врач или сиделка подняли бы большой шум. Обычно таблетки в четверть грана, а требуется два или три грана, чтобы лекарство представляло опасность для жизни. И четыре, чтобы быть уверенным в исходе дела. Мы также можем отбросить версию, по которой в доме есть морфиноман. Так как в этом случае, можете быть уверены, склянка никогда бы снова не появилась. Возможно, что кто-нибудь просто страдал бессонницей?… Вполне. Но тогда зачем употреблять такое сильное средство, когда в ванной лежит веронал? Его можно просто взять, а морфий необходимо похищать.. Итак, ни одна из этих версий не кажется мне разумной. Непонятно, для чего же похитили морфий?

– Ну, предположим, вы должны что-то сделать ночью, но не хотите быть увиденным или услышанным. Если вы дадите четверть грана морфия возможному свидетелю, то можете быть уверены, что он вам не помешает. Не так ли?

И вновь Партингтон замер, пристально уставившись на Стивенса. Тому даже подумалось, не навлек ли он сам на себя какое-нибудь подозрение. И он снова вспомнил ночь, когда скончался Майлз Деспард, ночь, когда Мэри и он находились в коттедже менее чем в четверти мили отсюда и когда он свалился спать в половине одиннадцатого.

Но Партингтон лишь сказал:

– Я сейчас подумал о наиболее сложном вопросе: вскрытии склепа и исчезновении тела. Если мистер и миссис Хендерсон были напичканы морфием, разве услышали бы они что бы то ни было?

– Боже мой, вы правы! – воскликнул Стивенс, чувствуя облегчение. – Тем не менее… – поколебавшись, добавил он.

– Вы хотите сказать, что кто-то другой мог бы услышать шум? И Хендерсон клянется, что вход в склеп не тронут? Пусть будет так, причем я очень хочу верить в его искренность. Мы действительно наделали много шума и повреждений, но вспомните, что мы пользовались рычагами и кузнечными молотами. Я полагаю, вы помните также покрытие склепа? Оно составлено из плит разных форм, соединенных цементом, который залит между ними в расщелины – нечто похожее на куски головоломки. Но под плитами нет цемента! Тогда не легче ли было удалить цемент по периметру и поднять плиты все вместе? Словно крышку, как мы это проделали с плитой, закрывавшей вход в склеп. Тогда нужно было лишь убрать цемент по периметру, а вот это Хендерсон мог и не заметить. Слой гравия и земли, который нужно поднять и переложить, оставил бы, конечно, следы… Но не забывайте, что он уже был потревожен во время похорон, и все вполне можно перепутать…

Так же, как и Партингтону, Стивенсу очень хотелось бы убедить себя в этой версии, однако причины у него были гораздо более личные, поэтому, наверное, ему удавалось размышлять так логично.

Они подошли к выходу из парка. Кингс-авеню в редком свете уличных фонарей напоминала темную реку.

– Я прошу прощения за свои длинные рассуждения, – сказал Партингтон, – но в том положении, в котором мы оказались, мы должны поверить во что-то в этом роде. Эдит считает меня материалистом, и я не вижу причин стыдиться этого. Она всегда думала, что я сделал аборт той девушке, которая работала у меня, только потому, что та забеременела моими стараниями. Так кто же тогда действительно материалист, позвольте спросить?

Прежде чем выйти из дома Партингтон пропустил еще один стакан, и это, кажется, окончательно развязало ему язык.

– Вы можете считать, что я нашел отличное объяснение всему, что касается склепа. Конечно же, это была какая-то махинация со стороны распорядителя похоронами.

– Распорядителя похоронами? Вы имеете в виду мистера Аткинсона?

Он увидел, как врач поднял брови.

– Старый Джонах? Да, конечно же, вы должны знать его! О, это интересный тип! Он похоронил несколько поколений Деспардов и теперь очень стар. Именно оттого, что речь шла об Аткинсоне, наш друг Хендерсон был так уверен, что не могло быть никакого надувательства со стороны служащих похоронного бюро. Марк показал мне это заведение по дороге сюда сегодня вечером. Он сказал что теперь сын старого Джонаха руководит предприятием. Старый Джонах часто виделся с отцом Марка, и тот любил спрашивать его, шутя, конечно, сидит ли он все еще в своем «чайном салоне» или в своем «углу»[3] ? Я не знаю, что он слышал в ответ. Возможно… О! Доброй ночи!

Стивенс, уверенный в том, что собеседник уже вряд ли способен нормально рассуждать, быстро удалялся, пожелав ему доброй ночи. Однако Стивенсу хотелось побыть одному, и он замедлил шаги, как только понял, что Партингтон возвращается по аллее обратно.