Т. 06 Кот, проходящий сквозь стены

Малый, вчера у тебя выдался хлопотный денек! Стартовал из Луна-Сити, а прискакал в Гриннелл… Как? А зачем спрашивать «как» о нелепице? Просто прими ее и все! Так как же назвала это место Гвен? Погоди-погоди, ее-то саму звать вовсе не Гвен, а Хэйзел! Правда? Выяснишь позднее… Так вот, Хэйзел назвала его «Третьей Землей» — Теллус Терциус. А Тамми еще как-то обозвала. Тамми? Ну да, Тамара. Всякий же знает Тамару!

Тамми не дала им притронуться к моей раненой ноге, пока я бодрствовал. А как, черт побери, я получил эту рану? Стал, что ли, неповоротливым на старости лет? Или уставился на рожу Билла в гуще тех липовых «храмовников»? Как-то непрофессионально дать себя повалить, даже напоровшись на неожиданное. Если в драке покажется, что видишь свою бабушку, все равно стреляй и двигайся дальше!

А как ты понял, что они не храмовники? Ну, это просто: настоящие храмовники — люди пожилые и дородные, а эти жеребцы были молодые и жилистые. И агрессивные.

Но ты же только что до этого додумался. Да неужто? И все же это так. Ты просто ощутил это вчера, но не осознал. На то, чтобы думать, времени не было. Просто увидел эту банду — что-то внутри заорало: «Враг!» — и ты прыгнул на него раньше, чем он рванулся к тебе. Если ты в драке позволишь себе «сортировать» впечатления, считай, что ты уже мертвец. Потому-то и надо всегда действовать немедля.

А ведь вчера ты действовал не слишком-то проворно, хоть и прихватил с собой неплохого дружка, правда? Быструю маленькую коралловую змейку по имени Хэйзел. Впрочем, если ты вышел из потасовки с температурой тридцать семь, то эту потасовку нельзя считать полным поражением.

Кончай себя тешить. Ты сам-то скольких уложил? Двоих? Остальных прикончила она. И если по правде, то это она тебя «прихватила», а не то… ты давно уже был бы хладным, как камень. А может, ты как раз и таков? Давай-ка проверим. И я открыл глаза.

Место поистине выглядело райским. Но именно это и свидетельствовало, что я жив, ибо рай вовсе не для меня! Кроме того, каждому известно, что когда помрешь, то первым делом проходишь через длинный туннель, дальний конец которого светится. И там тебя должна ожидать возлюбленная. Но ведь со мной ничего такого не случилось! Ни туннеля. Ни света в конце. И, к сожалению, совсем не видно Хэйзел!

Итак, я пока не мертвец, и это — не рай. Но и не госпиталь. Ни в каком госпитале не бывает так красиво и не пахнет так хорошо! И где же шум и суета, которые всегда доносятся из коридора, когда лежишь в госпитале? Ведь здесь слышится только пение птиц и далекая музыка струнного трио.

Эй, а вот и дерево-сан! Тогда, значит, где-то неподалеку обретается и Хэйзел? Где ты, сладкая моя девочка? Мне нужна помощь! Найди мой протез и дай его, пожалуйста! Я не рискну прыгать на одной ноге при этом притяжении: уже отвык от него, да еще… черт возьми, мне надо помочиться! Это что-то кошмарное, аж зубы сводит!

— Вижу, вы уже проснулись, — произнес нежный голосу моего правого уха.

Я повернул голову, а она обошла кровать и стала так, чтобы мне легче было ее увидеть. Молодая женщина, миловидная, стройная, с небольшим бюстом и длинными черными волосами. Она улыбнулась, встретившись со мной взглядом.

— Я — Минерва. Что вам угодно на завтрак? Хэйзел говорила, что вам по вкусу вафли. Но можно заказать любую другую еду.

— Любую? — пробормотал я, задумавшись над открывшейся возможностью. — А как насчет филе бронтозавра, поджаренного на медленном огне?

— Пожалуйста. Но его придется готовить дольше, чем вафли, — ответила она совершенно серьезно, — Может, пока что-нибудь перекусите?

— Да нет, мне бы сперва получить свою ногу, ту, искусственную… Мне до завтрака надо наведаться в освежитель, а для этого — пристегнуть протез. Понимаете, при этом притяжении…

Минерва без околичностей объяснила мне, что к чему.

— В эту кровать вмонтирован санузел. Вы все равно не можете еще пользоваться освежителем: у вас блокирован позвоночник ниже пояса. А это устройство очень удобно, в самом деле. Так что давайте делайте, что вам нужно!

— Уф… я не могу.

(Я был уверен, что и вправду не смог бы: когда ампутировали мою ногу, персоналу госпиталя пришлось порядком со мной повозиться. Наконец они стали вводить мне катетер и кое-что еще, пока я не научился ходить на костылях.)

— Вы сами поймете, что можете. Все будет в порядке!

Я попробовал двинуться, но ни одна из моих ног — ни длинная, ни короткая, — меня не послушались.

— Миссис Минерва, а нельзя ли принести мне обычную госпитальную «утку»?

Она посмотрела на меня с тревогой.

— Если желаете. Но вряд ли она вам пригодится, — тревога на ее лице сменилась озабоченностью. — Я пойду поищу. На это уйдет время. Не меньше десяти минут. И придется запечатать вашу дверь, чтобы никто вас не потревожил, — она повторила: — Десять минут!

И направилась к белой стене. Та, щелкнув, распахнулась, и женщина вышла.

Я тут же хотел сдернуть простыню, чтобы поглядеть, что там они сотворили с моей целой ногой.

Но простыня не отдернулась — я спасовал перед ней: мне стало очень больно.