т.2. Проза и драматургия

— Юзик, Лева, — крикнул Калач, — займитесь-ка бензином!

— Ясно, — сказал из коридора Бомбовоз, и было слышно, как они гремели всякой рухлядью, пробираясь на выход.

В коридоре тонко пахло табаком «Кепстан» от трубки штурмана. Он стоял в кают-компании и молча глядел на большой транспарант, на котором осыпались белила и выцвел кумач. Надпись гласила: «Привет новой смене и морякам ледокола „Дежнев“!»

— Николай Федорович, — спросил Калач, — ты заглядывал на радиостанцию?

— А вот она, за стеной, — сказал штурман. — Такие супергетеродины там в запаске лежат фирмы «Дженерал электрик» — исключительные! Давно таких рудиментов не видел!

— Станция работает?

— Да, я посмотрел. Аппаратура в порядке. Все-таки хватило ума у радиста на гвоздочек взять дверь — иначе бы мишки устроили там большой концерт! Потом там стоит «солдат-мотор», можно, в крайнем случае, от него питаться. А что?

— А харч на зимовке есть?

— А что такое? — еще раз спросил Николай Федорович.

— Знаешь, Николай Федорович, — сказал Калач, — есть в журнале такой раздел — «Хочу все знать».

— Харч специально не смотрел, однако там на камбузе краем глаза увидел пару ящиков каких-то консервов. Можно пошарить по домам. В крайнем случае, на циглеровской возьмем, там есть, это точно. И, между прочим, стоит полбочонка рома самого отменного качества. Шесть лет назад со Старковым…

— Спасибо, дорогой, — сказал с улыбкой Калач, — алкогольных проблем у нас на сегодня хватает. Посмотри-ка еще раз рацию, и повнимательнее.

— Миша, — сказал штурман и подошел вплотную к командиру, — или я совсем уже стал старый хрыч, или ты брось выкрутасы!

— Ладно, — махнул рукой Калач и вышел из дома.

Туман немного поднялся, кажется, метров на десять.

А может, и не поднялся. Юзик и Яновер уже катили к вертолету бочки с бензином.

— Круче, круче забирай, — руководил Яновер.

Калач взглянул на часы — подходило время вызова.

Он забрался в вертолет, включил станцию, поговорил с Кобзоруковым, но новостей никаких сообщить ему не мог. Надо было погреть машину. Юзик отцепил антенну зимовки, Яновер включил зажигание, зачихал двигатель, потом взревел. Калач поднялся наверх и сел на свое место. Оба бака были полны. Калач достал из планшета карту, положил рядом, на клочке бумаги написал: «Н.Ф.! Я ушел за радистом, вернусь через полтора часа. Извини, что все так вышло, но не могу рисковать ни тобой, ни ребятами. Если через шесть часов не приду — доложи в Москву, налаживай жизнь здесь. Назначаю тебя своей властью командиром экипажа. Калач». Он свернул трубочкой записку, притянул к себе Леву и прокричал ему в ухо:

— Снеси Николаю Федоровичу записку и закрой дверь, а то дует!

— О’кей! — сказал Лева, спустился вниз, и Калач видел, как он закрыл дверь вертолета.

Из дома выглянул Николай Федорович с трубкой во рту. Лева пошел к нему. Бомбовоз стоял в трех метрах от машины, нагнув голову, держался за шапку, ждал, когда командир уберет обороты. Калач перевел сектор газа, потянул на себя ручку. И сразу попал в туман, только картина осталась в памяти — шапка слетела с головы бортмеханика. Лева Яновер удивленно повернулся к поднимающемуся вертолету, и Николай Федорович вынул изо рта трубку…

Не жалея машины, на предельных оборотах, чудовищно расходуя топливо, командир гнал вертолет вверх.

Грозы на юге, непогоды на севере

Было совершенно очевидно, что к вечеру разразится гроза, но это только к вечеру, а сейчас пекло неимоверно, да еще и накурили, как черти. Виктор Ильич подошел к раскрытому окну, глянул на дальние леса, блекло томившиеся под жарой на горизонте. Все окна открыты были в кабинете, ну хоть бы чуть дунуло! От перегревшегося вентилятора больше жаром тянуло, чем ветром. Позвонил в радиобюро.

— Как там с Калачом? Есть чего нового?

— Только что была связь, они все сидят на циглеровской, туман, видимость десять метров. Ждут.

— Как будет связь, перекинь его на мой телефон.

Позвонил Старкову.

— Леонтьевич, какие борта у нас в западном секторе задействованы? Сообщи мне номера, местонахождение, степень готовности, фамилии командиров.

— Через пять минут позвоню. А что, сходить куда надо?

— Может быть, придется сходить на Ли Смитта. Но это выясняется.

— Хорошо. Через пять минут позвоню. Там прогноз плохой идет.

— Знаю.

Виктор Ильич отхлебнул теплого нарзана. Боже мой, какая жара в Москве! Просто не верилось, что сейчас где-то есть снег и там, на этом снегу, сидит на камне человек…

«Стол был накрыт, но званые не были достойны…»