Т-34. Крепость на колесах

Вот и все — четко, быстро, никаких рефлексий. Руки независимо от сознания, с приобретенной уже в этом мире сноровкой, меняют пустой магазин на снаряженный. Короткий лязг затвора — все, оружие готово к бою. Вот только целей больше нет. Лишь трупы в художественном беспорядке — закономерный результат внезапной атаки на далеко не первосортных вояк. Умерли, не успев сообразить, что произошло. Было бы удивительно, сложись что-то иначе.

— Сергей! Командир!

Хромов повернулся на крик и как можно более невозмутимо поднял левую бровь:

— Что у вас там?

— Да пленного взяли, — Селиверстов стоял над офицерами и тыкал в них стволом автомата. Ильвес ходил среди лежащих тут и там немцев, держа в руке пистолет. Успел где-то разжиться — когда они выходили в рейд, короткоствола при нем не было, это Хромов помнил точно. С каменным выражением лица эстонец тыкал ногой тела. Время от времени негромко щелкал выстрел — зачистка штука малопочетная, но полезная и нужная. Молодец…

Пленным оказался местный лейтенант. Второму Хромов попал точнехонько между глаз, так, что спереди была небольшая, в общем-то, дырочка, а затылок вынесло начисто. Лейтенанту же повезло чуть больше. Пуля разворотила немцу плечо. Для жизни, в общем-то, неопасно, крови вытекло немного. Зато сознание упорхнуло птичкой. Это только в кино раненый продолжает стрелять как ни в чем не бывало. Нет, отдельные ситуации, когда адреналиновая волна перебивает боль, могли наблюдаться, но это скорее исключение из правил. В подавляющем большинстве случаев болевой шок и потеря боеспособности, чаще всего вместе с сознанием. Вот как сейчас, например.

— Ну что же, не пропадать же добру… Томас! Глянь, там перевязочных пакетов нет?

— Тоомас, — педантично уточнил курсант, но от дальнейших препирательств воздержался. Зато буквально через несколько секунд приволок целую сумку, набитую бинтами, ватой и еще черт его знает каким добром. — Вот. Только зачем на него добро переводить?

— Полковнику его сдадим, пускай расспросит, — отозвался Хромов, деловито распарывая на пленном одежду.

— Да что он может знать?

— А вдруг? К стенке мы его поставить всегда успеем. Помогай давай.

— Все равно не дотащим, — фыркнул Ильвес, но послушно перехватил застонавшего немца.

— Дотащим, он жилистый. Хотя выглядит, конечно… Судя по виду, когда его делали, мама не хотела, а папа не старался.

Селиверстов фыркнул, сдерживая рвущийся наружу смех. Ильвес сохранил невозмутимость, но заметно было, что дается она ему нелегко. Втроем они довольно быстро, хотя и не слишком умело замотали немца так, что из-под бинтов торчала одна голова, а потом Хромов повернулся ко все еще толпящимся во дворе школы и с испугом глядящим на освободителей заложникам:

— Ну, и что мы встали? Немцев дохлых не видели? Так насмотритесь еще, война только начинается. Брысь по домам!

Надо же, подействовало. Будто переключили у них что-то в мозгах, и рванули все по домам, только пятки засверкали. Мужчины, женщины, дети… И Селиверстов, провожая их глазами, явственно вздохнул.

— Чего ты? — удивленно спросил Хромов.

— Да там девушка была… Э-эх!

— И чего ж ты тогда терялся? — поинтересовался Сергей, удивляясь, как Селиверстов ухитрился в такой момент еще и на девушек внимание обратить. Впрочем, на адреналине можно словить глюки и похлеще, чем сельская красавица. Лично ему они здесь, кстати, все как на подбор напоминали французскую актрису — ту, что играла лошадь мушкетера.

— Так ведь…

— Подождал бы фриц. Лично мне его самочувствие до одного места, лишь бы на вопросы отвечать мог. Что, очень понравилась?

— Ага, — Селиверстов покраснел, совсем как мальчишка. Из-под маски сурового пса войны разом вылез тот, кем он был на самом деле. Практически юнец… Рядом с ним Хромов, выросший в куда более насыщенном информацией, а главное, циничном времени, почувствовал себя если не стариком, то, во всяком случае, умудренным опытом мужчиной. И смотрел на товарища с нескрываемой усмешкой. Как здесь все просто. Один взгляд — и все, голову потерял. Впрочем, те же медузы и без мозгов живут миллионы лет. Собственно, это обстоятельство дарит людям надежду.

— Закончим — попробуй найти. Может, и получится. И хорош краснеть и мяться. Женщины любят мужчин сильных и уверенных в себе.

— Но…

— Запомни, главное — не унывать. На собственных соплях очень легко поскользнуться. Если и впрямь очень постараешься — найдешь.

— Ну, а дальше?

— Сам думай. И вообще, меня не интересуют ваши сексуальные фантазии. У меня своих достаточно. Все, помогай давай.

Подхватив раненого, они подтащили его к грузовикам, благо обе транспортные единицы остались на ходу. Даже колес не попортило, только в бортах осколками наделало пробоин. Вот только немец к транспортировке оказался не готов, хрипло вскрикнув и открыв мутные от боли, глубоко запавшие глаза.

— Больно? Ну, ничего, терпи. Вам за это деньги платят.

— Командир, как ты можешь быть таким циником? — все же то, что было нормой для человека из будущего, Селиверстову казалось не то чтобы диким, а, скорее, непривычным.

Хромов пожал в ответ плечами: