Т@йва: Диалоги о Японии

– Тем не менее я вспоминаю работы вашей супруги – замечательное письмо Татьяны к Онегину, выполненное в женской манере сёдо ; кажется, можно понять, что там написано, несмотря на чужой язык и трудночитаемую скоропись. Так что мастер каллиграфии, наверное, всё-таки живописец. – Да, пожалуй, это так.

– В таком случае, можете ли вы назвать школу европейской живописи, которая вам больше всего импонирует, которая вам близка?

– Прежде всего, я хотел бы отметить, что, несмотря на кажущуюся статичность нашего искусства, сёдо находится в постоянном развитии, и сейчас существуют два крупных направления каллиграфии, которые довольно сильно отличаются друг от друга. Первое можно назвать классическим, оно ориентируется на древнюю китайскую традицию и тщательно сохраняет её, что тоже очень хорошо.

Но мне ближе второе – современное направление, представители которого, отталкиваясь от традиции, находятся в поиске. Мы постоянно ищем новые пути самовыражения через сёдо , пытаемся превзойти классику. Может быть, поэтому из западных мастеров мне больше нравятся те, с которыми у нас общие взгляды на живопись, на жизнь вообще. Мне, например, очень близок Пикассо, я нахожу в его работах что-то очень знакомое, понятное мне.

–  Вас хорошо знают в России, да и вы, вероятно, немало увидели интересного в нашей стране. В то же время, насколько мне известно, большинство японцев крайне смутно представляют себе Россию. Так ли это?

– Я люблю Россию. Каждый раз, когда я говорю, что еду сюда на выставку, многие мои знакомые искренне удивляются – по их мнению, это плохая страна. Я пытаюсь объяснить им, что такое их представление о России основано не на знании, а на незнании реалий. В головах многих моих соотечественников Россия всё ещё ассоциируется с государством, в котором умирали от голода и холода сотни тысяч моих соотечественников после окончания мировой войны – я имею в виду очень горькие для японцев воспоминания о сибирском плене. Это одно, но очень сильное отрицательное впечатление, которое крайне трудно изменить. Японцы в этом смысле ещё не перестроились.

– Уже завтра вы вернётесь домой. Скажите, находясь в Японии, что вы представляете в первую очередь, когда слышите слово «Россия»? – Прежде всего, я представляю Сибирь – огромную, красивую, снежно-белую страну, похожую на бесконечный лист бумаги. В России бесконечно много красивых мест, городов, но для меня, каллиграфа, особое значение имеет именно это огромное белое пространство, равного которому нет в мире.

– Знаю, что японцы очень любят оценивать новые страны по их кухне. Довелось ли вам попробовать наши национальные блюда?

– Квас! Мне очень понравился русский квас – это бесподобно! Кажется, я немножко захмелел от него, но мне это так понравилось, что потом я просил его даже во французском ресторане (смеётся).

– У нас получились две составляющих образа России: квас и огромная белая Сибирь, но в нашей стране, как и в Японии, очень любят число «три». Что ещё вам больше всего нравится в России? – Девушки! (Смеётся.) Если серьёзно, я счастлив, что встретился с таким чудесным человеком, как Митурич-сан. Это потрясающе скромный, талантливый и умный человек.

...

…лет спустя : В Москве снова и снова проходят выставки Рюсэки Моримото, а каллиграфия становится всё ближе русским людям – во всяком случае, мне хочется в это верить.

Кэн Мураи, театральный критик (интервью 2004 года)

...