Та, что превращает время в пыль

– В этом кафе прошло все мое детство и юность. – Чак мечтательно улыбнулся. – «Чайка» – все, что осталось у меня от отца. Я понял, что не могу так просто от этого отказаться. Отказал Клайву, вернул билет и начал все сначала. Пришлось проштудировать кучу специализированной литературы, даже записаться на пару семинаров. Несмотря на то, что я вложил в кафе чуть ли не все свои деньги, дела шли ни шатко, ни валко – мне ведь приходилось вести бизнес совершенно вслепую. Но со временем все наладилось.

– У тебя получилось, – искренне улыбнулась я. – «Чайка» – очень уютное кафе, мое любимое в Ант-Лейке.

Чак просиял.

Он действительно оказался замечательным парнем – добрым, смешливым. Когда первое смущение и неловкость прошли, мы общались так, словно были старыми друзьями. Легко шутили и посмеивались друг на другом.

Вот только отчего тогда я подспудно сравнивала Чака с Кристианом, отчего в голове не умолкали его последние слова? И почему, несмотря на то, что у нас двоих не могло быть будущего, я не могла перестать о нем думать?

***

– Звезды существуют вне времен. Мы превратимся в прах, а они все так же будут сиять…

Мы сидели на чердаке перед огромным окном, сквозь него глядя на усыпанное звездами небо. В моей руке была чашка кофе, в руке Кристиана – бокал вина.

– Знаешь, что самое интересное? – тихо отозвалась я. – Мы оба сейчас смотрим на звезды, но видим разные узоры. – Я вздохнула и сказала с некоторой завистью: – Ты живешь в прекрасную эпоху.

Кристиан чуть пожал плечами.

– Не так уж она и прекрасна.

– Но как же… Кареты, леди из высшего общества, облаченные в платья с корсетами, балы…

– Это все – наносное. То, что прячется в глубине, под этой роскошью и блеском, куда непригляднее. – Кристиан повернул голову ко мне: – А какая она, твоя эпоха?

– Более… откровенная. Во всем. Люди получили свободу самовыражения – можно говорить, что захочется, можно отстаивать свои права. Вот только мне кажется, что мы потеряли что-то… что-то важное. Стали жестче, агрессивнее…

Я рассказала Кристиану о последних изобретениях и буквально наслаждалась потрясением, написанным на его лице. Что и говорить, полтора века – огромный срок. Назначения многого из того, о чем я рассказывала, Кристиан просто не понимал.

– Я до сих пор не могу поверить, что мы существуем в разных эпохах, – задумчиво сказала я.

– Отчего же? Магия повсюду, это лишь одно из ее проявлений.

Я вся подобралась – как кошка, готовящаяся к прыжку. Отставила чашку с кофе и всем телом развернулась к Кристиану.

– Хочешь сказать, ты часто сталкиваешься… с магией?

– Каждый день, – как-то невесело усмехнувшись, ответил он.

– Ого, – пораженно произнесла я. – И… – Замолчала, пытаясь подобрать верные слова. – Какая она, магия?

Кажется, мой вопрос Кристиана удивил.

– Разная.

Я постучала пальцем по подбородку. Сформулировать то, что меня терзало, облечь мысли в слова оказалось вдруг не так-то просто – когда дело коснулось неизведанного. Того, что находилось за пределами моего понимания.

– Ты говорил, что каждый день сталкиваешься с магией. И в чем… это выражается? Как это происходит?

Кристиан, видимо, все-таки понял из моей сбивчивой речи то, что я хотела до него донести. И мне показалось, что по его призрачному лицу скользнуло еле уловимое выражение, чуть исказив красивые черты. Он стал… мрачнее, словно мои слова задели какую-то тонкую струну в его душе.

– Я никогда и никому не говорил об этом… – прошептал он. – Но мы… нам никогда не суждено встретиться… по-настоящему, а значит… Наверное, мне даже хочется открыться. Хоть кому-нибудь.

Я чувствовала – и по взгляду, и по голосу Кристиана, что он собирается сказать мне нечто важное… нечто пугающее. Нечто, что изменит мое представление о мире раз и навсегда.

И я была к этому готова.

– Я почти ничего не помню из своего прошлого – лишь обрывочные воспоминания о приюте.

– Ты – сирота? – тихо спросила я.

– Нет. Не знаю. У меня есть сестра, но она мне не родная, хоть мне и упорно утверждают обратное. Я уверен, что те люди, которые воспитывали меня первые годы моей жизни, прежде чем отказаться от меня и отдать меня приемной семье – мои настоящие родители.

– Почему?

– Потому что я – не человек. Не совсем человек.

В горле пересохло. Я неосознанно подалась вперед.

– А кто ты?

– Я – Ангел Смерти.

На несколько секунд тишина в доме стала плотной, осязаемой, похожей на стекло. Мне казалось, что стоит мне произнести хоть слово, и стеклянная тишина треснет, разобьется на мириады мельчайших осколков.

– У меня нет прошлого. Но мое будущее предопределено. Я забираю черные души, души тех, кто недостоин ступать по земле. Я – карающая длань самого Господа Бога.

– Ты… убиваешь?

– Караю, – жестко ответил Кристиан. Скулы сведены, черты призрачного лица будто даже стали резче. – Убийц и насильников. Тех, чьи руки запятнаны чужой кровью. Я забираю их души и отправляю их в Пустыню Снов.

– Я… Мне надо… – Я резко вскочила, опрокинув чашку. Кофе разлилось, и доски жадно впитали его в себя, словно принимая мое подношение. – …обдумать. Мне надо побыть одной.

– Розали!