Та ещё штучка!

Зима в России уже давно перестала быть настоящей русской зимой с сильными морозами и обильными снегопадами. Все в природе изменилось. Вот уже второй зимний месяц на улице стоит слякотная мерзкая погода с идущим с неба то ли дождем, то ли снегом. Несмотря на то что Анна хорошо отметила Новый год, настроение у нее было пренеприятнейшее. В ее доме поселилась бывшая свекровь, жалующаяся на «недомогание во всех частях тела». На самом деле со времени тех страшных событий прошло пять месяцев, свекровь уже почти восстановилась, и ей не требовался дополнительный уход. Напоминанием о том кошмаре остались шрамы от кислоты на руке и плече. Анна прекрасно понимала, что Клавдия Ивановна просто не хочет уезжать к себе и оставаться одной. Часто, возвращаясь домой без предупреждения, Аня заставала бывшую свекровь за активными хозяйственными действиями, как то мытье полов или глажка постельного белья. Причем Клавдия Ивановна сразу же делала вид, что она тяжело больна, что Анне привиделось, будто она занималась хозяйством. «Я и с постели-то встать не могу», – говорила она и падала замертво. Анна решила закрыть глаза на эту ситуацию, позволив Клавдии Ивановне жить с ней, сколько ее душе угодно.

Разговоры с друзьями тоже не поднимали Анне настроения. Татьяна Белых просто разнесла ее в пух и прах.

– И ты уехала?! Из Австрии?! От Эрвина?! Отвергла его приглашение замуж? И что ты от этого выиграла? Довольна?

– Отстань от меня, – ответила ей Анна, у которой и так на душе было тошно.

Забыть Эрвина у нее не получалось. Анна уповала только на время, которое должно излечить ее от этой пагубной страсти, но рана нисколько не рубцевалась.

«Похоже, я смогу забыть Эрвина только в глубокой старости, когда элементарно потеряю память вместе с рассудком», – грустно решила Анна.

Масла в огонь подлила встреча с Елизаветой Петровой, принесшей ей чек на два миллиона евро.

– Это тебе просили передать…

– А я попрошу отправить это обратно, – твердо отрезала Анна.

– Ты что, дурочка? Тебе причитается за работу.

– В гробу я видела такую работу! – взорвалась Анна. – Чуть не убили меня лично, мою свекровь и отобрали у меня сердце! Не хочу ничего знать, видеть и брать деньги! Всё, я сказала!

– Деньги тебе не нужны?

– Я сама зарабатываю, причем мне хватает. Куда я с такими деньжищами? Это Эрвин заплатил моему редактору, чтобы меня оставили без работы и чтобы мне было некуда деваться и я согласилась на поездку за границу. Сейчас все недоразумения улажены, и я снова работаю. Деньги могут как помочь человеку, так и навредить.

– Больно ты умная, – фыркнула Елизавета и пригласила Анну на чашечку кофе в обеденный перерыв.

От кофе Анна никогда не отказывалась, но в этот раз в кафе ее ждал сюрприз, и трудно было предположить – приятный или не очень. Марат предстал перед ней собственной персоной в светло-коричневой дубленке и лохматой шапке явно не по погоде. После радостных объятий он ненавязчиво завел разговор об Эрвине, и Анна сразу же поняла, что эта встреча подстроена.

– Он прекрасный человек, но говорить мне сейчас о нем ничего не нужно, – попыталась предостеречь она Марата, но он был не тот человек, которого можно остановить.

– Ему очень тяжело. Он потерял единственную родственницу, которая к тому же еще и хотела его убить.

– Хорошо, что сам остался жив, – буркнула Анна.

– Сейчас он занят тем, что оформляет империю Ламар на Сильвию, настоящую наследницу. Сам, конечно, бедным не останется. Его бизнес будет всегда при нем.

– Благородный поступок, – откликнулась Анна, у которой даже при упоминании его имени усиливалось сердцебиение.

– Сильвия не знала, что Ариадна решила сжить Эрвина со свету, поэтому он посчитал своим долгом позаботиться о ее судьбе.

– Вот и славно! – ответила Анна, почувствовав укол ревности.

– Я увижу Эрвина, что ему передать от твоего имени? – настаивал Марат.

– Большой привет. И скажи, что все у меня в жизни хорошо, – добавила Анна задумчиво.

Марат только фыркнул.

– Хорошо у нее! А глаза – как у грустной коровы.

– Корова не может быть грустной.

– Еще как… когда нет быка, – ответил Марат. – А ведь Эрвин все время думает о тебе, потому что его угораздило влюбиться.

Анна посмотрела на себя в зеркало. Бледное отечное лицо с синими мешками под глазами и белыми губами, от жажды покрытыми сухими корками. Вчера она вволю повеселилась, вернее, просто напилась на корпоративной вечеринке. Очень хорошо ее состояние охарактеризовала главный бухгалтер редакции, взявшей Анну на приличный оклад. «Нахрюкались в зю-зю!» – то ли с ужасом, то ли с удовольствием в голосе констатировала она. Анна приложила к процессу «назюзюкивания» всю свою энергию, чтобы отключиться в прямом смысле слова и хоть на короткое время выкинуть из головы мысли о «чертовом австрийце». Это ей удалось, вот только теперь от головной боли Аня не могла ни моргать, ни глотать, ни думать.