Та, которая видит. Запах зла

— Слушай меня, Руарт. Эйлса погибла. Я хочу попытаться выбраться отсюда через туннель, по которому поднимается вода, но это может мне не удаться. Тебе придется полететь к Датрику и заставить его атаковать деревню сегодня. — Говоря это, я уже отрывала лоскут от своей рубашки, потом надрезала палец осколком раковины, который нашла в песке, и кровью написала на лоскутке: «Необх напасть сдня». Возникшая у меня мысль заставила меня нахмуриться. Одного этого недостаточно, чтобы заставить Датрика действовать, нужно указать ему вескую причину. Поэтому я выдавила еще немного крови и приписала: «Чтобы спасти Девзамк». К этому я добавила свой личный знак, которым всегда подписывала донесения Совету. — Остается только надеяться, что Датрик сохранил достаточно доверия ко мне и записка заставит его действовать. Бери лоскуток и отправляйся, Руарт. Если не сможешь найти Датрика, отдай послание любому силву на борту «Гордости хранителей».

Руарт схватил лоскут обеими лапками, и я подбросила его в воздух.

Птичка улетела, а я стала готовиться к подводному путешествию.

Я вылила воду из обоих бурдюков — и того, что принесла Эйлса, и того, что кинули мне стражники, — заполнила их воздухом и крепко заткнула. Пробки я сделала из кусков куртки стражника. Оба бурдюка я связала веревкой и повесила себе на шею. Потом я несколько раз сделала глубокий вдох и нырнула в устье туннеля.

Сначала все шло легко. Бурдюки норовили всплыть, но потолок туннеля этому препятствовал; места было достаточно, чтобы я могла плыть, и сзади проникал свет.

Потом начался кошмар. Туннель сузился, и мое тело перекрыло солнечный луч, падавший сзади. Свет впереди был таким далеким, что казался всего лишь расплывчатым пятном в темноте. Я выдохнула воздух, и пузырьки защекотали мне лицо. Плыть я уже не могла, поэтому ползла, цепляясь за потолок и пол туннеля. Иногда отлив помогал мне, но некоторые волны прибоя оказывались слишком сильными и толкали меня обратно.

А туннель становился все Уже и Уже…

Мне стало трудно обходиться без воздуха. Я как раз достигла сужения туннеля и должна была протискиваться, вытянув вперед руки и проталкивая перед собой бурдюки. Бедра застряли… Я почувствовала, что задыхаюсь. Вытащив затычку из первого бурдюка, я взяла его узкую часть в рот. Сладкая возможность дышать была небесным блаженством. Выдыхала воздух я обратно в бурдюк: воздух был слишком драгоценен, чтобы его терять. Мне предстояло пользоваться им, пока он сможет приносить хоть какую-то пользу.

Протиснуться дальше мне никак не удавалось. Я отчаянно брыкалась и упиралась в скалу ногами, но, продвинувшись еще немного, застряла совсем безнадежно. В панике я попыталась попятиться, но и это мне не удалось. Я оказалась в западне. Паника помутила мой рассудок. Я не хотела такой смерти, не хотела быть обглоданной кровяными демонами…

Я попыталась повернуться на бок, я царапала скалу пальцами, обдирая кожу. Я извивалась, отталкивалась, подтягивалась… и все равно оставалась на месте. Моряки думают, что таков ад: темнота, холод, одиночество и страх. Они называют это Великой Бездной, где нет надежды, но ждут невообразимые ужасы.

Воздух в первом бурдюке стал непригоден для дыхания, и я взялась за второй, хотя понимала, что каждый новый вдох всего лишь отодвигает смерть; я не желала признать, что потерпела поражение.

Потом на меня обрушилась боль — такая резкая и неожиданная, что я не сразу определила ее источник. Щиколотки… от долгого пребывания в воде раны на них открылись, и этим воспользовались кровяные демоны. Выдержать еще и этот ужас — быть съеденной заживо, не в силах дотянуться до своих мучителей и избавиться от них, — я не могла. Мои отчаянные рывки уже не направлялись разумом, но паника неожиданно принесла успех. Я, как пробка, вылетела из каменной ловушки в более широкую часть туннеля. Боль не прекращалась. Она все длилась и длилась, а мне никак не удавалось извернуться так, чтобы оторвать от себя кровяных демонов. Туннель оставался узким, плыть по нему было невозможно, а свет впереди, тусклый и равнодушный, никак не хотел приближаться. Я знала, что воздуха для того, чтобы доплыть до моря, мне не хватит, но я все равно рвалась вперед, надеясь хотя бы добраться до такого места, где смогу оторвать тварей от своих ног.

Боль победила меня. Не знаю, оставался ли еще во втором бурдюке воздух, когда я потеряла его. Разум мой помутился, во мне больше не было ничего, кроме слепой паники. Я открыла рот, чтобы завизжать, — и вдохнула воздух.

Вода всколыхнулась, ударив меня о потолок туннеля. Я захлебнулась, опять попыталась закричать — и снова вдохнула воздух. Под потолком оказалась ниша, в которой скапливался воздух, проникший в туннель вместе с волнами прилива. Я перевернулась на спину, прижалась лицом к камню и сделала несколько глубоких медленных входов.