Та, которая видит. Запах зла

— Да, я так думаю, хотя и не могу доказать. По-моему, дело в иммунитете к болезни, которым все мы обладаем и который проявляется в неспособности видеть серебристо-голубое сияние, чем бы оно ни являлось, и иллюзии. Подозреваю, что и лечение силва мне не помогло бы, да и сквозь магическую защиту я прошел бы, даже ее не заметив — как вы, обладающие Взглядом.

Менодианин не стал отрицать, что обладает им, но посмотрел на меня изумленно.

— Болезнь? Ты считаешь силв-магию болезнью?

— Да.

Он постарался не рассмеяться — этот священник был человеком вежливым.

— Силвы с островов Хранителей были бы счастливы услышать такое. — Он улыбнулся. — А как насчет дун-магии? Она тоже болезнь?

— Возможно.

— У тебя есть доказательства? Если это болезнь, то как она передается? И почему ею не заражаются все подряд?

— По словам обладающей Взглядом, которая однажды присутствовала при родах женщины-силва, похоже, что младенец получил свой дар благодаря плаценте матери. Только все это ужасно трудно доказать, — с досадой признал я.

— Интересная теория. Если это болезнь, то ее можно излечить, верно?

Я засмеялся.

— Не все болезни излечимы, знаешь ли. Даже и силвы оказываются иногда бессильны, мне кажется. Конечно, я вовсе не убежден, что такая вещь, как исцеление силв-магией, существует. Больше всего меня озадачивает цвет, который видят обладающие Взглядом. Чем он может быть? Каким-то выделением? И почему другие его не видят?

Менодианин внимательно смотрел на меня, наполовину заинтересованно, наполовину насмешливо, как если бы считал меня несколько свихнувшимся.

— А дун-магия? — спросил он. — Что ты думаешь про дун-магию?

— Подозреваю, что это одно и то же.

— Прошу прощения?

— Силв- и дун-магия — одно и то же. Именно описание родов женщины-силва навело меня на такую мысль. Та обладающая Взглядом говорила, что силв-магия в плаценте была настолько концентрированной, что почти приобретала цвет дун-магии.

— Ну, теперь я уверен, что ты не можешь говорить серьезно!

— Совершенно серьезно. Я подозреваю, что дун-магия — просто более тяжелая форма той же болезни, а Взгляд — менее выраженное проявление того иммунитета, которым обладаю я.

Мои слова его поразили. Я чувствовал сильный запах шока. Менодианин долго молчал.

— Это, кстати, может объяснить осквернение. Насколько мне известно, это может случиться только с силвом — не с обладающим Взглядом, не с обычным человеком. — Он молчал, так что я начал объяснять: — Осквернение — это когда…

— Я знаю, что такое осквернение, — резко перебил меня патриарх. — Меня более интересует то, что тебе об этом известно.

— Тот дун-маг, который может в одиночку осквернить силва, должен, как я думаю, быть особенно тяжело болен. Он заражает свою жертву собственной разновидностью болезни… может быть, каким-то образом отравляет ее кровь. Болезнь прогрессирует, и таким образом появляется еще один дун-маг. — Я умолк, почувствовав его отстраненность. — Да ты же ничему этому не веришь.

— Я священник, — медленно произнес он, — и к тому же человек, видевший много проявлений магии — как доброй, так и злой. Я убивал дун-магов, считая, что совершаю праведное дело, потому что это единственный способ бороться с ужасным злом, которое не должно существовать в мире. Теперь ты говоришь мне, что дун-маги могли стать тем, чем стали, из-за болезни… что это не их вина, что в один прекрасный день их даже можно будет излечить. Это… это очень тревожная мысль для менодианина. — Он повернулся и посмотрел на меня. В темноте я не мог видеть выражения его лица, но запах его беспокойства чувствовал отчетливо. — Я не ученый. Я предпочитаю смотреть на проблемы с духовной точки зрения и искать духовное решение, хотя достаточно практичен, чтобы принимать другие ответы, если духовное решение найти не удается.

В конце концов, Бог дал нам всем мозги, чтобы мы ими пользовались.

Ты о многом заставил меня задуматься, горец. Завтра ты должен будешь объяснить мне, откуда ты так много знаешь об осквернении. А сейчас, пожалуй, сюрпризов с меня достаточно. Пора отправляться спать.

Менодианин встал; я видел только силуэт высокого широкоплечего человека; на мочке его уха блеснул камешек в татуировке, говорящей о гражданстве Разбросанных островов.

Кто-то раньше описывал мне этого человека…

— Сотворение! — воскликнул я пораженно. — Ты вовсе не священник с Порфа…

Он снова повернулся ко мне и удивленно ответил:

— А я никогда и не говорил, что таковым являюсь.

— Ты Тор Райдер, верно?

Он замер на месте.

— Откуда, ради всех морских ветров, ты это знаешь? — тихо спросил он.

— Она… она тебя описывала. Я просто не ожидал встретить тебя здесь. Она говорила, что ты отправился на Спатты…

— Блейз, — еще более тихо пробормотал менодианин. — Ты знаешь Блейз. — Волна боли, исходящая от него, была так сильна, что у меня перехватило дыхание, но голос его оставался спокойным и твердым. — С ней все в порядке?