Та, которая видит. Запах зла

Игра надоела им, когда я стала снова и снова терять сознание, лишая их триумфа, да еще и заставив снова и снова вколачивать колья, которые я выдергивала из песка, когда билась и металась. Мучители выбросили кровяных демонов и принялись расписывать мне другие пытки, которые меня ожидали, — издевательства такие изощренные, что я не могла вообразить, как можно их вынести. Половина удовольствия для палачей — смаковать ужас и отчаяние жертвы.

Не знаю, был ли это все тот же день, но солнце начало заходить за дюны. Морские пони выползли на берег и лежали на песке; они свились в один клубок и вылизывали друг друга, наслаждаясь вечерней прохладой. На их зеленоватых шкурах играли розовые отблески заката. Сикл окатил меня ведром морской воды, смыв кровь и песок. Соль жгла мои раны, но такая боль могла показаться удовольствием по сравнению с адской пыткой кровяными демонами, если бы я не знала, что это всего лишь прелюдия к новым мучениям.

Я дрожала от ужаса, но мне повезло: до следующего акта трагедии, задуманной палачами, дело не дошло.

Домино наклонился, чтобы проверить веревки, — и получил стрелу в ягодицу. Оперенное древко качалось из стороны в сторону, как хвост у переодетого зверем актера на ярмарочном представлении; однако стрела была самой настоящей, и Домино взвыл от боли и ярости. Сквозь туман терзающей меня боли все это казалось мне абсурдным: брыкающийся осел, криками развлекающий зрителей… Потом Сикл, все еще разинув рот глазевший на Домино, получил стрелу в плечо, и я перестала лежать неподвижно, словно пораженная молнией, и начала дергать несколько ослабевшие путы на руках и ногах.

Еще одна стрела, на этот раз попавшая в бедро, заставила Сикла с визгом покатиться по песку. Домино удирал на четвереньках, из его задницы торчала вторая стрела — еще более карикатурное подобие хвоста. Я высвободила правую руку, хоть к ней все еще оставался привязан кол, и потянулась к мечу, лежавшему на куче одежды.

— Я здесь, любовь моя, — сказал мне в ухо чей-то голос. — Все кончилось.

Этот голос был райским блаженством.

Я закрыла глаза и перестала бороться, перестала испытывать боль, прекратила отчаянные попытки позаботиться о себе. Первый раз в жизни я вверила себя чьей-то заботе.

Он перерезал веревки и нежно приподнял меня.

— Насколько сильно ты пострадала? — спросил он, и в голосе его была та боль, которой я больше не испытывала.

— К счастью… я не обгораю на солнце. Я немного изодрана… в некоторых местах… но все не так страшно, как кажется. — Или чувствуется… Впрочем, теперь уже и не чувствуется.

— Не хочешь ли, чтобы я распял этих мерзавцев и скормил их кровяным демонам? — В тоне Райдера была констатация того факта, что он узнал знаки на моем теле, — и понял, что они означают.

Я открыла глаза и огляделась. Домино исчез, но далеко уйти он не мог. Сикл пытался доползти до морских пони, но раны его были тяжелыми, и успех ему не улыбался.

— В этом была бы… поэтическая справедливость, Тор, но… нет. Не думаю, что таков… твой стиль. Ты не должен делать этого… ради меня.

Он заколебался:

— Не мой стиль? Да, пожалуй… но соблазнительно, Блейз, очень соблазнительно. Я готов, если это тебе поможет. Ради тебя я сделаю что угодно.

— Просто убей их, Тор. Подобным существам не следует позволять существовать.

Тор ненадолго оставил меня, чтобы покончить с Сиклом: он оглушил его рукоятью моего меча, а потом перерезал горло с безжалостной эффективностью. Когда он отвернулся от тела, словно не желая признаваться себе в том, что сделал, выражение его лица пронзило меня, как острый коралл.

Я подняла руку и остановила Тора, когда он двинулся следом за Домино.

— Не надо, Тор. Оставь его.

Он не сумел скрыть облегчение, хоть и пытался. Что-то в том, что мне было известно об этом человеке, друг другу противоречило, но я была не в таком состоянии, чтобы разгадывать эту загадку.

Тор вернулся ко мне и поднес к моим губам мех с водой, потом обмыл раны и помог мне одеться, растер запястья и щиколотки, чтобы восстановить кровообращение, прикасаясь ко мне нежно и осторожно.

— Как Флейм? — спросила я, не в силах больше скрывать терзавшего меня страха.

— Она все еще держалась, когда я видел ее в последний раз — часа четыре назад. Это она сказала мне, где тебя искать. Когда утром ты не вернулась, она встревожилась и послала стаю дастелцев искать тебя по всей косе. Один из них тебя увидел и сообщил ей. Ты ведь знаешь о птицах — островитянах Дастел?

— Знаю, — ответила я и добавила заколдованных дастелцев к списку того, о чем Тор не должен был знать, но каким-то образом знал. — Приспешники дун-мага ждали меня у дома Ниамора. Им было известно, что это я освободила Флейм. Понятия не имею, как они узнали… и не могу догадаться, как они узнали, где меня искать.

— Мы нашли мальчишку-служку со следами издевательств дун-мага. Не может это иметь какого-то отношения к нападению на тебя?