Та, которой не стало

Вспомнив Харта, детектив усмехнулся. Быть может, этот индеец и умеет водить космическую ракету, но вот лгать его не научили. Сам Лоусон ни на секунду не усомнился в том, что Джиллиан Ллойд побывала в его постели. Такие парни, как Харт, просто не способны разговаривать с женщиной больше десяти минут подряд, в особенности если эта женщина красива, как Джиллиан Ллойд.

Или как Мелина.

– Черт, вот повезло краснокожему!.. – пробормотал Лоусон, придвигая к себе папку с очередным делом.

Брат Гэбриэл отдыхал в своей роскошной постели. Его руки были сложены на груди, а глаза устремлены на расписной потолок. Сюжетом послужили представления брата Гэбриэла о загробной жизни, которые, впрочем, существенно отличались от взглядов ортодоксальных религий. Если не считать ярких солнечных лучей, пронзавших нарисованные облака, все остальное слишком напоминало языческую оргию.

Брату Гэбриэлу нравилось рассматривать фрески и мечтать о том, что когда-нибудь, когда он умрет и попадет в рай, там его будут ждать прекраснейшие из женщин, подобные тем, что были нарисованы на куполообразном потолке его спальни. Их позы были откровенно эротичны, а лики – прекрасны, чисто символическая одежда не скрывала, а лишь подчеркивала восхитительные женственные формы.

Центральное место занимала фигура Христа в окружении херувимов и серафимов, наделенных, впрочем, вполне определенными признаками пола. Лик богочеловека отличался почти полным портретным сходством с братом Гэбриэлом, который когда-то носил имя Элвина Медфорда Конвея.

Элвин Медфорд Конвей родился в штате Арканзас сорок шесть лет назад. Он был младшим сыном владельца кладбища старых автомобилей и его жены, у которых, кроме него, было еще семеро детей. Всех их нужно было как-то кормить и одевать, поэтому с самого раннего детства маленький Элвин был фактически предоставлен самому себе и разгуливал по улицам родного городка в поисках пищи и развлечений.

Именно во время одного из своих путешествий он забрел в церковь.

Небольшая протестантская церквушка, крытая красной черепицей и обшитая светлой вагонкой, стояла на самом краю городка, где главная улица упиралась в федеральное шоссе. От расположенного тут же кладбища церковь отделял невысокий штакетник. Тонкий шпиль церкви был увенчан крошечным жестяным крестом. Самым замечательным в этой постройке были высокие – не меньше шести футов – витражные окна в алтаре. Окон было три. Сквозь приоткрытые по случаю жары двери Элвин увидел несколько рядов скамей с высокими деревянными спинками, разделенных посередине узким проходом. Проход был застлан потертой ковровой дорожкой, ведшей к аналою в глубине церкви.

На аналое за невысоким ограждением находилась кафедра, на которую каждое воскресенье всходил облаченный в праздничную одежду священник. Он учил свою паству жить по заповедям господа, учил быть милосердными к тем, кто слабее. Он проповедовал смирение, трезвый образ жизни, благочестие и презрение к мирским радостям. Не лжесвидетельствуй. Не пожелай жены или вола ближнего своего. Не прелюбодействуй. Подставь другую щеку…

Проповедь показалась мальчику исполненной глубокого смысла и значения. Она-то и изменила жизнь одиннадцатилетнего Элвина Конвея.

Но в тот самый первый день его особенно привлекли витражные стекла. Стояла середина июля, и погода была такой жаркой, что небо казалось белым. В этот знойный полдень Элвин отчаянно скучал и искал, что бы такое выкинуть, чтобы убить время. У шоссе он бывал и раньше и не раз видел церковь, но никогда прежде не обращал на нее особого внимания. И только сегодня жара и скука заставили его остановиться и задуматься. Как всегда, он с тоской думал о бесконечных перепалках в родительском доме, криках матери, оплеухах отца.

Именно в эти минуты из церкви до него донеслись звуки органной музыки. Удивленный, он отважно приблизился к крыльцу, поднялся по ступенькам и, приоткрыв пошире тяжелую дверь, просунул внутрь голову.

В церкви было прохладнее, чем на улице, где от жары начинало плавиться гудронное покрытие дороги. За клавиатурой органа Элвин увидел красивую молодую леди, которая сосредоточенно играла, время от времени заглядывая в ноты, стоявшие перед ней на пюпитре. Потом хлопнула дверь, и Элвин увидел, как из алтаря вышел какой-то мужчина. Он двинулся по проходу между скамьями, раскладывая по рядам небольшие книжечки в дерматиновых переплетах и с крестом. Впоследствии Элвин узнал, что это – сборники церковных псалмов и что в них напечатаны не только слова, но и ноты, по которым можно петь.

– Вы сегодня особенно хорошо играете, мисс Джоунз, – сказал мужчина молодой леди.

– Благодарю вас, святой отец, – с улыбкой ответила та.

Потом пастор заметил Элвина, но вопреки ожиданиям мальчика не стал гнать незваного гостя. Напротив, он заговорил с ним довольно приветливо и даже пригласил войти. Несколько раз пастор назвал Элвина «сынок», потом хлопнул по плечу и пригласил в воскресенье на службу.

– Приходи, – сказал он. – Я буду тебя ждать.