Та, которой не стало. Волчицы. Куклы

11 февраля 1940 г.

Конфиденциально

Сударыня!

В ответ на Ваше письмо от 20 ноября прошлого года мы счастливы сообщить Вам сведения, которые нам удалось получить относительно г-на Шарля-Робера Метэра, дяди по материнской линии г-на Бернара-Армана Прадалье.

Интересующее Вас лицо, около пятидесяти лет назад обосновавшееся во Французской Западной Африке и в настоящее время проживающее в Абиджане (Берег Слоновой Кости), владеет значительными лесоразрабатывающими предприятиями (древесина ценных и обычных пород), кроме того, с 1936 г. является главным держателем акций и выборным директором акционерного общества по перегонке эфирных масел для производства духов. Накануне войны дела г-на Метэра шли как нельзя лучше. Состояние его может быть оценено в пятнадцать-двадцать миллионов франков.

Последние лет двадцать г-н Метэра состоял в сожительстве с некой г-жой Муро (Луизой-Терезой), вдовой колониального чиновника, в настоящее время скончавшейся. Из официального источника известно, что г-н Метэра, состояние здоровья которого внушает в данное время серьезные опасения, назначил своего племянника Бернара-Армана Прадалье своим единственным наследником.

Остаемся в Вашем полном распоряжении.

Примите, сударыня, уверения в нашем исключительном почтении.

Какой удар готовит мне третье письмо?

6 марта 1941 г.

Сударыня!

На Вашу просьбу держать Вас в курсе дополнительных сведений, которые могут быть собраны в отношении г-на Шарля-Робера Метэра, сообщаем, что вышеупомянутый скончался 9 декабря 1940 г. в Абиджане в возрасте семидесяти трех лет.

Сожалеем, что не имели возможности довести эту новость до Вашего сведения ранее, но Вы без труда поймете, насколько затруднены в настоящее время расследования в заморских территориях Франции.

Подтверждаем, мадам, наши уверения в чувстве исключительной преданности Вам.

И это письмо датируется шестым марта 1941 года! То, что творится со мной, уже за пределами страха, отвращения, ненависти. Я сражен наповал. Тем не менее я чувствую, как защипало глаза, словно на них навертываются слезы. Я аккуратно рассовываю письма по конвертам, дрожащими пальцами перевязываю пачку. Задвигаю ящик. Все как было. Когда я выпрямляюсь, меня пошатывает: словно при свете молнии, я до конца провижу правду. Окаменев, стараюсь размышлять, убедить себя в правоте своих догадок. Но ошибиться я не мог. Да разве не открывалось мне понемногу то, от чего меня сейчас мутит! Еле волоча ноги, я направляюсь на кухню выпить воды. Возвращаюсь обратно, колеблюсь, не решаюсь… Царящая вокруг тишина пугает меня. Ждать помощи неоткуда. Впрочем, в освобождении я уже не нуждаюсь — только в отмщении. Нужно защищаться, и не теряя ни минуты. Но как? К кому обратиться? Я долго размышляю, отбрасываю возражения одно за другим. В левом ящике стола нахожу наконец бумагу для писем, конверты. Зато нет ни ручки, ни чернил. Ничего, сойдет карандаш. Я еще медлю: мне понадобятся все мои прежние умственные способности, чтобы максимально сжато изложить задуманное. Была не была!

Господин прокурор!

Должен ли я обращаться именно к нему? Но если я буду останавливаться из-за подобного рода сомнений, я никогда не кончу. А время поджимает…