Та, которую я... (СИ)

Я словно проснулся, амулет помог мне воспрянуть духом.

Ничего себе камешек!

И тотчас в мозгу забились, четко проявились слова богоотступников: «Да поднимется она из глубин!»

Вот и я поднимаюсь на поверхность из самых темных глубин, как в прямом, так и в переносном смысле…

Каторга?! Да пропади она пропадом!

Пусть так устроен здешний мир, но почему я должен с этим мириться?

Мне это не подходит! Отныне я буду биться до последнего вздоха и больше не позволю заточить себя ни в темницу, ни в конуру, ни в штольню!

Тем временем сфера, спасающая меня, достигла нулевого уровня, и тотчас лопнула практически беззвучно, как мыльный пузырь.

Я огляделся. Никого. Даже Фрола не видать.

Лунотрясение прекратилось также быстро, как, в общем-то, и началось. Будто бы неведомые силы устроили его специально для меня. Для моего освобождения.

Вынул из кармана тусклую штуковину и долго не без удивления рассматривал ее.

«Ничего себе! Занятный амулет… А что ж ты раньше тихушничал?! — мысленно отругал его я. — Столько времени и сил я угробил впустую! Думал — уже всё, а ты, зараза, полеживал себе преспокойненько в кармане…»

Конечно же, я его сразу «простил», даже засунул не обратно в штаны, а аккуратно расправив веревочку, водрузил себе на шею и спрятал под одежду.

Еще раз оглядел окрестности и приметил сапоги надсмотрщика, торчавшие из-под белесой глыбы с острыми краями, скатившейся с горы.

— Ну, у каждого своя судьба, — хмыкнул я, немного сожаления, что уравновесить наше прошлое «общение» теперь уже не выйдет.

Не стану же я хлестать кнутом мертвяка, как бы мне этого не хотелось…

Вернувшись в лагерь рудокопов, увидел приятную моему глазу картину — лагеря больше не существовало, словно его здесь никогда и не было. Все до одного строения провались под землю, включая мою ненавистную БУДКУ.

Никаких следов от каторжной «обители» не осталось.

Наверное, появившаяся тут и целиком поглотившая лагерь расщелина быстро «залечилась» и затянулась.

Что случилось с остальными каторжанами — ни выяснять, ни думать об этом — мне не хотелось. Кто сумел, тот спасся. Против стихии не попрешь.

Я желал лишь одного — скорее убраться отсюда и забыть всё, происходившее здесь, как чрезмерно затянувшийся ночной кошмар…

* * *

На мне были лохмотья, раньше называвшиеся приличной одеждой. Робу каторжанам не выдавали. Граф явно экономил. Да и к чему тратиться? Каторжане доживают свои оставшиеся дни у чёрта на куличках, далеко от глаз общества.

Я разозлился.

Ни за что больше не стану дармовой рабочей силой для какого-нибудь охреневшего богатея! Не буду гнуть спину! Не стану загибаться для чьей-то выгоды!

Сил у меня было мало, но все-таки удалось немного попрыгать и значительно удалиться от злосчастного места моего недавнего заточения.

Еда, новая одежда и избавление изможденного тела от каторжной вони — пока это первостепенные задачи, которые я поставил перед собой.

Встречаться с людьми в таком виде мне не хотелось, но без этого и не решить своих проблем.

Передохнув, кое-как побрел в сторону деревни, которую приметил, паря в воздухе.

Снова прыгать — больше не получалось. Силы совсем иссякли.

Надо будет — доползу! Зря я, что ли, выбрался из того кромешного ада?!

Правда, не было никакой моей заслуги в столь чудесном спасении.

Но ведь освободился я не напрасно!

Или всё же это кто-то меня освободил?

Разберусь, когда придет время. Главное — что я теперь другой! Я уже вовсе не тот человек, что еще пару часов назад был практически сломлен и до того пал духом, что и сам себя перестал считать человеком…

А вот и моральная дилемма: для обмена у меня ничего нет, отработать за то, в чем нуждаюсь, я не в состоянии. Так как же мне удовлетворить свои потребности?

С трепещущей надеждой обратился за помощью к амулету — он ведь вон какой способный!

Но камень оставался глух к моим воззваниям и призывам — как бы я его ни тер и ни сжимал в ладонях, как бы ни подбрасывал вверх, швырял вдаль и как бы ни материл его при этом вдогонку…

Ни хрена. Ноль реакции…

Растаптывать и бить его другими камнями, я не решился. Он все-таки меня спас. И возможно, он включается лишь тогда, когда уже — край, когда мне остается один шаг до смерти…

Так что сгоряча серьезно навредить амулету лишь из-за его теперешнего молчания, я не собирался.

Такая вещь мне пригодится. Мало ли куда я еще вляпаюсь в этом дурацком мире.

Остается только одно — стать вором.

А с моими-то «навыками» — еще попробуй что-то умыкнуть и не попасться…

Ну а что мне сделают? Камнями забьют? Так амулет меня снова выручит!

Правда, некоторые сомнения у меня на этот счет возникли, маленьким скользким червячком съедали мои извилины, и я сжал свой спасительный камушек, нащупав его под одеждой.

Вдруг у него предусмотрена только разовая акция спасения? А дальше сам выкручивайся, как сможешь…

А может, мне всё это почудилось? Эта каменюка мне вовсе не помогала? Но уж очень хотелось верить в столь чудесное спасение и избавление от каторги.