Та, которую я... (СИ)

На всякий случай, чтобы мой визави не подумал, будто я и сам участвовал в расправе над его братьями, напавшими на знатные семейства в императорском дворце, быстренько ему пояснил:

— Разговор аристократов подслушал. Они тогда на каждом углу об этом говорили. Очень сильно вы их напугали своей атакой.

Блаженный кивнул и сказал:

— Пятый амулет взял без спроса один из наших и отправился мстить своим бывшим хозяевам. С тех пор он бесследно пропал. Ни весточки от него.

Я склонил голову, чтобы мой собеседник не сообразил по моим глазам, о чем я там себе размышляю. А думал я о том, что жизнь — довольно странная штука, я стал свидетелем смерти всех пятерых носителей амулетов. И в итоге остался единственным обладателем одного из уцелевших даров Тейи.

Но дар ли это?

Появление моего амулета скрыто непроглядной завесой тайны.

Что мне теперь делать? Как и Фомка затесаться в ряды богоотступников и поджидать, когда появится тот незнакомец, и всё у него вызнать? А если придется, то и вытрясти из него всю необходимую мне информацию?

По-моему, вполне разумное решение. Да и других вариантов на ум не приходит.

Однако в силу своих убеждений я ну никак не смогу превратиться в религиозного фанатика, как эти ребята в монашеских рясах. Да и долго притворятся — я не сумею. Они меня быстро раскусят, вычислят мою «ущербную» веру в Тейю, скажем так, небезграничную. Выгонят из общины и больше близко к себе не попустят. И как я тогда встречусь с тем незнакомцем?

А еще чего доброго богоотступники захотят заполучить и присвоить себе мой амулет.

Такой вариант тоже следует рассматривать.

Значит, нужно выжидать, отсиживаться в сторонке, а Фомка предупредит меня, сообщит о следующем визите того типа с новым оружием от богини.

Только так.

Предусмотрительно я заявил старшему адептов, чтобы зародить в нем сомнения в отношении моего амулета:

— Этот камешек, что у меня, так не работает. Рядом с ним спокойно применяют магию Родовых Очагов и очень даже неплохо… Может, это и не амулет вовсе, а просто безделица. Никаких чудес он не проявил за всё то время, что находится в моих руках. Похоже, это подделка. Быть может, ребенок какой-нибудь его смастерил, воодушевившись отвагой ваших товарищей, не побоявшихся выступить против всех аристократических родов Селеноградии…

Естественно, я умолчал о том, что явно именно этот амулет стал причиной моего появления в здешнем мире, и он же спровоцировал неугомонное беспокойство и непрекращающиеся видения у княжны Аделаиды.

Да и не совсем это видения…

Да уж… Этот каменный кусок не пойми чего — однозначно опасен. И лучше мне держать его всегда при себе и оберегать как зеницу ока. Он ведь и должен стать моим проводником к дому.

Впредь мне не стоит его показывать никому.

Наверное, моя речь прозвучала достаточно правдоподобно. Видимого интереса к моему амулету собеседник больше не проявлял. По крайней мере открыто. Обмолвились с ним еще порой слов. Он пообещал, что сведет меня с тем незнакомцем, когда тот снова придет к ним в общину. Но полностью доверять старшему адепту у меня отчего-то не выходило. Да и невооруженным глазом было видно, что это чувство взаимно.

При расставании он тихо воскликнул то, что, по всей видимости, в их кругу единомышленников заменяло слова приветствия и прощания:

— Да пробудится Тейя! Да поднимется она из глубин!

Я, несколько отвлекшись, буркнул одобрительно:

— Конечно, пусть пробудится. И поднимется тоже.

Развернулся и пошел обратно к площади. Я, собственно, не против, чтобы другая почти всеми позабытая богиня проснулась и объявилась. И если это хоть как-то мне поможет, то я обеими руками «за».

Сказал ли мне это на прощанье блаженный по привычке или же пытался проверить, гожусь ли я на роль его нового собрата по вере? Мне было все равно. Лишь бы нынешний разговор никаким боком не отразился на Фомке.

Изгнать его им вроде бы и не за что, но давнее знакомство со мной может вынудить старшаков блаженных ограничить Фомке доступ к информации, другими словами — ограничить степень «доверия».

А возможно и наоборот.

У них, истовых адептов Тейи, от ее даров ничего не осталось, а у меня, чужака, вон какой камень в руках. Да еще и совершенно другой — как по форме, так и по предназначению.

Правда, о свойствах моего амулета им ничего неизвестно, но любой здравомыслящий человек понимает: если что-то скрыто от глаз, то это совсем не означает, что его нет.

Приблизившись к толпе, обступившую богоотступников, я окликнул Фомку. Он с невозмутимым видом степенно подошел ко мне.

— Благодарю, — улыбнулся ему я. — Жаль, что пользы от беседы вышло крайне мало. Но и то хорошо. Кое в чем я уже разобрался. Можно ведь тебя навещать здесь, на площади? Буду приходить ежедневно. Теперь займусь поисками Пахома и как найду его, то сразу приведу сюда, чтобы вы встретились. Он наверняка тоже не знает, где ты.