Та, кто приходит незваной

— Ты что, берешь свои слова обратно? — усмехнулся Евгений.

— Беру! — решительно произнесла жена и сверкнула глазами.

— А если мне опять придется работать в соавторстве? — опять усмехнулся он.

— Ну и что, — не думая, ответила Ира. — Я думаю, повторения не будет.

— Да-а-а?

— Ну было и было… В одну яму два раза снаряды не падают, — резко ответила Ира. — И к тому же это хорошие деньги. А твоя мать… Извини, не стала тебе говорить, чтобы не портить настроение перед премьерой… Она мне звонила вчера и просила денег на ремонт. Вот зачем ей наши деньги, когда у нее свои есть?.. И еще: она намекала, что мы все этим должны заниматься, то есть искать рабочих, прораба, материалы покупать… А я ее характер знаю, по тому, как она с твоим сводным братом судится который год… Она с нас не слезет, пока мы ей ремонт не сделаем!

Евгений выпил бокал шампанского. Слегка отпустило. Он почти не слушал, что говорит Ира. Он краем глаза косился на Лилю, сидевшую наискосок.

Лиля казалась ему цветком. Бело-розовым, распушившимся под июньским солнцем пионом. Наверное, Ирине показалось, что она затмила Лилю. Какая глупость, боже мой, какая глупость…

После торжественной части в банкетном зале стоял шум, гости перетасовались, на сцене уже танцевали. Ира с кем-то активно общалась, тоже танцевала. Жена чувствовала себя в своей тарелке, наслаждалась происходящим.

Лиля куда-то исчезла. Евгений встал из-за стола, пошел ее искать.

Но Лили не было ни в зале, ни в коридорных закоулках вокруг основного помещения…

Наконец он увидел распахнутую дверь на улицу, в небольшой сад, что ли, во внутреннем дворике ресторана.

Красивое место. Все деревья и кусты украшены светящимися гирляндами. И сверху, из ниоткуда, словно материализуясь из темного воздуха, падает снег — тихо так, медленно.

И Лиля — там, во дворе, в свете фонаря.

Евгений подошел, повернул ее к себе, обнял. Он не мог говорить. И она тоже молчала, только вздыхала прерывисто.

«Возле ограды, в сумерках одна,

Будешь ты стоять у этих стен,

Во мгле стоять,

Стоять и ждать

Меня, Лили Марлен,

Меня, Лили Марлен…»

— мысленно произнес он.

Они так и не смогли заговорить. Молчали, сжимая друг друга в объятиях, чувствуя тепло, идущее друг от друга.

Падал снег.

* * *

Они помирились после той ужасной сцены, когда Сергей впервые в жизни позволил себе ударить жену.

На следующий же вечер.

Сергей вернулся с работы рано, еще семи не было. Вика выскочила ему навстречу:

— Папа, папа, мама опять с антресолей упала, ты представляешь? У нее синяк прямо на лице!

— Ну не хозяйка она, не хозяйка… — выходя следом за внучкой, проворчала Раиса Петровна. — Я вот окна сама, в мои-то годы, мою и то ни разу не падала!

— Ладно, сейчас разберемся. — Сергей поцеловал дочь. — Посиди пока тут, с бабушкой, а я к маме схожу, проведаю ее. Она у себя?

— Да уж, сделай ей внушение, — кивнула Раиса Петровна. — И ужинать все идите. В кои-то веки семья за ужин сядет, все вместе…

Лиля лежала на кровати, в полутемной спальне. Сергей сел рядом, притянул ее к себе.

Жена брыкалась, пыталась царапаться, колотила его кулаками по плечам, но Сергей и не думал ее выпускать. Держал ее крепко, закрыв глаза, а сердце билось от нестерпимой нежности, от жалости, от восхищения.

Он любил Лилю, он всегда любил, но только сейчас понял, насколько она дорога ему. Какая там Светлана, какой такой налаженный быт… Только оно имеет цену — это хрупкое, ненадежное счастье. Это балансирование над пропастью.

— Пусти. Пусти! — шипела Лиля. — Иди к своей этой…

— К кому? Ты глупая. У меня же нет никого.

— О, вот только не надо…

— Я же хотел только наказать тебя. Потому и приходил поздно, не ночевал. Чтобы и ты почувствовала, как мне больно… Я хотел наказать тебя. Но у меня нет никого. Неужели ты не понимаешь?

Лиля шипела, ругалась. Говорила гадкие, оскорбительные слова… Судя по всему, она ревновала Сергея — и это обстоятельство не могло не вызвать в нем шквал восторга. Она его ревновала!

Он клялся и божился, что у него нет никого.

— Ты думаешь, я прощу тебе? Если у тебя кто-то есть…

— Вот ты интересная, Лилька. Тебе можно, а мне нельзя? — шутил он. — Да ты монополистка просто!

— Ненавижу…

— Ну кто у меня может быть, когда я люблю тебя, только тебя, и я все тебе готов простить…

— А я не прощу!

— Нечего прощать мне, ты понимаешь, нечего! Я бы Викой поклялся, но так нельзя. Я собой клянусь, своей жизнью — у меня никого нет и не было, никакой другой женщины, ты веришь мне?!

Она уже не трепетала в его объятиях, не колотила Сергея по плечам.

Молча они сидели в темноте, обнявшись.

Сергей бы так целую вечность сидел, если бы мать с кухни не закричала:

— Ну скоро вы там? Ужин стынет!

…На премьеру Сергей не поехал. Наврал Лиле, что у него совещание. Он точно знал, что там, на вечере, будет присутствовать этот человек, бывший любовник жены.