Та-Ро

-Не подумай, что от бедности. Была я и в Европе: Франция-Испания-Чехия. Наведывалась и за океан, в Штаты. Но лучше Болгарии места на свете нет. Для меня, разумеется.

-А почему?

Лине-Ангелине показалось, что Яна ждет-не дождется вопроса. К сожалению, она не ошиблась.

-Почему?

Голос москвички наполнил салон.

-Потому что обожаю болгар! Они самые лучшие мужчины во вселенной. И не надо из себя пуританку строить. Тридцать лет, была замужем. В курсе, значит, чем взрослые люди занимаются. Лина моргала ошеломленно, ханжой она не была, но легко и запросто говорить о сексе не умела в принципе.

-Так вот, милочка. Чем реветь о сбежавшем козле, подцепи себе болгарина. Рекомендую. Особенно, если не станешь на толстых денежных пузанов реагировать, а отдашься порыву страсти. Болгары от русских, как небо от земли отличаются.

-Анатомически?

Пошутила шокированная Ангелина. Собралась продемонстрировать эдакое "ФИ", а вышло наоборот.

-Очень часто и анатомически тоже. Верь мне. А главное, что они воспитанные, ласковые и необыкновенно горячие. Подчеркиваю. Необыкновенно.

Яна вещала, не понижая голоса, на соседних креслах замолкли, прислушиваясь. Но мнение окружающих ее абсолютно не беспокоило.

-Вот поэтому, я люблю Болгарию и болгар, и езжу сюда минимум раз в год. Уяснила?

-Да уж.

-Знаешь, дорогуша, когда родные русские мужики - есть у меня в качестве примера пяток засранцев, мужья и бой-френды моих подружек - так вот, когда эти искатели острых ощущений регулярно, по три раза в год, таскаются в Таиланд, распевая своим женщинам песни о вкусной кухне и дивных храмах, законные супруги и приятельницы старательно притворяются будто верят в эту лабуду! Можешь себе представить? Прячут головы в песок. Мучаются. Их проблемы. Мне, слава Богу, притворяться святой уже не перед кем. И мозги компоссировать некому. Что весьма приятно.

Лина (если быть честной - звучание урезанного имени ей почему-то понравилось), покоробленная и капельку негодующая, отвернулась к иллюминатору. Голубые облака сверкали на солнце. С высоты они напоминали горы блестящей медицинской ваты. Есть такая, скрипучая и противная на ощупь синтетика, не имеющая отношения к хлопку. Пассажиры читали, дремали, грызли сушки и грызлись между собой.

Полет, он ведь тоже кусочек жизни. Тут тебе (а как без нее?) влюбленная парочка. И нервная мамаша с тремя детьми. И противного вида толстая старуха, тиранящая взрослого сына. И элегантные (чем не Чеховские?) сестры, понимающие друг друга с полу взгляда, с книжками в руках. Их ребенок, пока еще не ясно - чей именно, хорошо воспитанная девочка с длинной косой, прилип к иллюминатору. Москвичка зевнула, устроилась поудобнее и закрыла глаза. Лина осталась наедине со своими мыслями. Покосилась на соседку.

Когда прошли в салон, улыбчивая стюардесса, попросила размещаться кому как удобнее, а не согласно местам, обозначенным в билете. Ангелина села рядом с Яной. И успела самую чуточку пожалеть об этом. Разговоры о сексе ее нервировали. Сейчас уснувшая спутница выглядела вполне светски. Классический профиль просился на полотно живописца. Персиковые щечки наводили на грешные мысли. Но твердая складочка у губ выдавала человека волевого, умеющего принимать быстрые, ответственные решения. Приплыли, называется. Не успели приземлиться в Бургасе, а Лина уже обзавелась командиром.

Всегда считала себя мямлей. Шла на поводу сначала у подруг, позже у мужа. Подчинялась чужим решениям. Презирала себя за бесхребетность, продиктованную заниженной самооценкой. Так объяснял психолог, к которому она попала после развода. Не попала, вернее, а была насильно, за руку, отведена Ольгой. (Дружили несколько лет.) Хватило десяти занятий, чтобы понять - она такая, какая есть. Не фиг сравнивать себя ни с красивыми, ни с умными, ни с пробивными, настойчивыми. Бесполезный и вредный номер. Одна сплошная головная боль, а не польза. Осознав, и не на словах, а внутренне эту простую истину, Лина поблагодарила врача и купила путевку в Болгарию. Она с детства мечтала о море. И о поездке за границу тоже. Летела в самолете, смотрела сверху вниз на облака и думала, думала, думала.

Нечто неосознаваемое, но реально присутствующее, мешало ей всю жизнь. Точно огромные ядра на ногах каторжанина, лишало сил, тянуло вниз, не давало возможности узнать себя в поединке с судьбой. Вложили программу, управляющую самой сутью души, и Лина уверена, что любой шаг - неправильный, любая идея - обречена на провал. Нечто холодное незримо тянулось за ней, сбивало с пути, подталкивало навстречу очередной беде. И радовалось, очень радовалось, каждый раз, когда Лина, впадая в истерику, призывала смерть. Не раз и не два она кричала, что не хочет жить. Просто панически боялась боли. И еще, вот странность, знала, что нужна. Что должна вытерпеть не смотря ни на какие тяготы. Кому нужна, или зачем?