Та самая

Из ступора меня вывел хлопок двери. Я дёрнулась и, стряхнув с себя оцепенение, встала из-за стола. В ту же минуту в гостиную заглянул Даня.

– Привет, малыш, – улыбнулся он, увидев меня, и эта довольная улыбка резанула мне по сердцу словно серпом, – Чем занимаешься?

– Привет, – едва вымолвила я, – Телек смотрю.

Богдан заметил моё странное состояние, которое отличалось от того, к чему он привык: я не выбежала встречать его в коридор, не повисла на шее, радостно целуя в губы и щеки. Даня подошел ко мне, не снимая верхней одежды, ласково провёл рукой по волосам и тихо спросил:

– Малыш, что-то случилось?

Интересно, свою Лилечку он называет так же или придумал что-то новенькое?

Меня разрывало от желания устроить грандиозный скандал: накричать на Богдана, дать ему звонкую пощечину, заплакать. Но голос разума убеждал не делать этого. К чему сие представление? В этом доме у нас один актёр и он уже играет свою роль. А я – всего лишь зритель. Однако теперь у меня есть возможность внести изменения в сценарий. Или просто встать и уйти с этого представления. Кто знает, может быть, Богдан специально не стал закрывать от меня свою страничку в «Контакте»?..

– Нет, всё в порядке, – мне удалось выдавить из себя лёгкую улыбку, – Просто устала и, оказывается, заснула перед телевизором. Услышала стук двери, подскочила и не сразу поняла, где вообще нахожусь.

Из взгляда Богдана ушла настороженность – поверил в мои слова. Он быстро поцеловал меня в губы, и с виноватыми нотками в голосе произнёс:

– Я буквально на пару минут забежал, документы взять. А ты ложись отдыхать.

– Надолго уходишь?

– Часа через два вернусь.

– Ты к Мише?

– Нет. Насчет театра нужно кое-какой вопрос решить. И, если всё получится, то это будет очень круто! – воодушевлённо произнёс Богдан, – Но подробностей пока не могу сказать.

– Значит, расскажешь, когда получится.

– Малыш, точно всё нормально? Ты на меня не обижаешься, что я снова не дома целый день? – подозрительно прищурился Даня, взяв моё лицо в ладони, чтобы заглянуть в глаза.

– Точно-точно.

Он снова поцеловал меня, так тепло и так нежно, что я едва сдерживала рвущиеся из глубины души рыдания, отвечая ему. Я стискивала его в объятьях, насколько хватало сил. Вдыхала его запах. Кусала его губы. В последний раз.

Как только Богдан ушел, я бросилась в спальню и стала выгребать из шкафа свои вещи, а после, не тратя время на аккуратное складывание, комками распихала их по сумкам. И плакала. Собирала по квартире свою косметику, аксессуары и прочие побрякушки, обливаясь слезами. Примерно через час набрала номер отца.

– Папочка, забери меня домой, пожалуйста, – почти без сил прошептала я в трубку.

– Где ты? Куда приехать? – без лишних предисловий взволнованно спросил он.

– У Богдана. Только не звони ему, не говори ничего.

– Вы поругались? Он тебя обидел?

– Мы не ругались. Просто расстались. Я не хочу здесь находиться. Приезжай скорее.

– Через двадцать минут буду! – пообещал отец, и я знала, что ровно спустя двадцать минут его машина будет стоять у подъезда. Он – единственный, кому я могу доверять из мужчин. Он – единственный, кто никогда меня не предаст.

Уходя, я оставила Богдану короткую записку: «Всё кончено. Не нужно искать со мной встреч. Спасибо за то хорошее, что было между нами. Желаю тебе удачи. Прощай». На более развёрнутый текст у меня не хватило сил. В душе было черное выжженное поле – там, где раньше росли самые прекрасные на свете цветы…

* * *

И всё-таки, несмотря на мою просьбу, Даня пришел на разговор. Я даже не стала открывать ему дверь – боялась, что не удержусь. То ли от пощечин, то ли от поцелуев…

– Уходи! Не хочу тебя больше ни видеть, ни знать!

– Инна, какая муха тебя укусила? Всё же было в порядке!

«Муха по имени Лилечка», – саркастично хмыкнул чертик, но произносить этого вслух я не стала.

– Ты сказал, что тебе не нужны отношения, в которых твоя девушка будет страдать. Так вот знай: сейчас я страдаю рядом с тобой. Ты сделал меня несчастной! Оставь меня в покое! – я сорвалась на крик и ударила кулаком по мягкой обшивке двери.

– Ты уверена в этом? – ровным тоном спросил Богдан.

«Нет!» – кричала моя душа.

– Да! – отчаянно произнесла я.

– Хорошо, я тебя услышал. Более не побеспокою. Береги себя и… будь счастлива, – его голос дрогнул. А через несколько секунд я услышала удаляющиеся шаги по лестнице.

Опустошенная, я опустилась на пол, и до боли прикусила кожу на запястье – там, где была татуировка бесконечности. Не надо плакать. Хватит. Ну тянет меня на подлых изменщиков, что поделать? Судьба такая, видимо. Или сама виновата, дура, что так легко очаровываюсь и хожу в розовых очках, не замечая очевидного. Не плакать! Это не конец жизни! Всё еще будет хорошо.

Будет ли?..

Папа, узнав причину нашего с Богданом расставания, хотел встретиться с ним для разговора, но я запретила ему это делать.