Та самая

– Звал, но мы оба понимали, что это неосуществимо. Я несовершеннолетняя, школу не закончила… Родители не пустили бы меня в другую страну. Да Вадим и сам был в Германии на птичьих правах, – женщина в очередной раз тяжело вздохнула, – Я так по нему скучала! Столько слёз пролила! Поначалу мы обменивались письмами, но переписка быстро сошла на «нет». Любовь на расстоянии сложная штука.

– Я бы вообще так не смогла! Это Вадим был инициатором расставания?

– Да.

– И что же было дальше?

– За мной начал ухаживать твой отец. Я не отказывалась от его знаков внимания, но в отношения вступать не хотела – всё еще страдала по Вадиму.

Соня резко замолчала и окинула взглядом кухню.

– Есть что-нибудь выпить? Тяжело даются подобные откровения на трезвую голову, – нервно усмехнулась она.

– Сейчас что-нибудь принесу, – понимающе кивнула я и пошла в гостиную, где находился папин мини-бар. Сам отец стоял на балконе с сигаретой в руках и разговаривал по телефону. Не став его отвлекать, я самостоятельно выбрала бутылку вина и вернулась на кухню.

– Так-то лучше, – довольно произнесла Софи, пригубив вино из бокала, – Ты уже взрослая девочка, поэтому я могу говорить прямо: на выпускном вечере мы с Гришей переспали. Не потому что вдруг вспыхнули чувства, а потому что выпили лишнего. Точнее, я напилась. Вот и потянуло на приключения.

– А потом ты узнала, что беременна? – догадалась я.

– В точку! Рассказала об этом Грише: он обрадовался, а я сидела и рыдала. Я была морально не готова к ребёнку, тем более не от любимого человека!

– Тогда почему ты не сделала аборт?

– Раньше это было не так-то просто. Я месяц назад окончила школу – у меня не было ни копейки собственных денег. Родители сказали рожать, – Софи развела руками, – Гриша тоже был против аборта и позвал меня замуж.

– Ты совсем не любила папу?

– Я любила его как друга и искренне уважала, но в моём сердце был только Вадим. У меня началась депрессия, и с каждым днём становилось только хуже. Беременность протекала тяжело, видимо из-за моего морального состояния – начался жуткий токсикоз, – Соня нахмурилась. Ей явно было неприятно об этом вспоминать и уж тем более рассказывать мне.

– Несколько раз меня клали в больницу под капельницу – была угроза выкидыша. Если честно, в тот период я даже думала о самоубийстве. Мне казалось, что моя жизнь ужасна: нелюбимый муж, нежеланный ребёнок, а про мечту уехать в Москву и поступить в «МГУ» можно было забыть… Никакого счастливого будущего впереди! Честное слово, я очень надеялась, что когда ты родишься – у меня проснётся материнский инстинкт…

Софи налила себе еще вина и, подхватив бокал, стала мерять шагами кухню. Я молча наблюдала за ней и ждала продолжения истории.

– Прости, что я говорю такие мерзкие слова, но тогда мне так и не удалось тебя полюбить, – Софи отвернулась к окну, её голос слегка дрожал, – К тому же в этот период умерли мои родители – попали в аварию. У меня снова началась депрессия. Хотелось просто целый день лежать в кровати и смотреть в потолок. Гриша пытался вытащить меня из этого состояния, но он итак разрывался: содержание семьи, забота о тебе, домашние дела и прочее – всё легло на его плечи. Не представляю, как он с этим справился, ему ведь было всего лишь девятнадцать!

– Насколько помню, то папины родители тоже умерли, когда я была совсем крошкой, – пробормотала я, чувствуя подступающие к глазам слёзы. Бедный папочка! Сколько же ему пришлось перенести!

– Наша родня стала умирать друг за дружкой в течение одного года. Словно какой-то злой рок, – глухо ответила Софи, – Но я даже похороны смутно помню, настолько сама была в состоянии овоща. Всё перевернулось в следующее лето – тебе тогда только-только два годика исполнилось.

– Что произошло?

– В Псков вернулся Вадим. Ненадолго, по делам. Но судьба сделала так, что мы случайно столкнулись на улице и… Всё, я пропала. Точнее сказать наоборот – ожила. Я стала следить за собой, улыбаться, нормально питаться… И сбегать из дома на свидания к Вадику. У нас вновь закрутился роман.

– В этот раз он серьёзно позвал тебя с собой? – предположила я.

– Верно, – Софи бросила на меня короткий взгляд через плечо и снова повернулась к окну, – Вадим предложил мне уехать вместе с ним в Германию. Я честно рассказала об этом Грише, на что он мне ответил: «езжай куда хочешь, но Инну я тебе не отдам». А я… Я была как кукушка. Мне ребёнок только в тягость, да и Вадик не горел желанием воспитывать чужую дочь. Поэтому я добровольно отказалась от родительских прав на тебя и уже к новому году переехала в Кёльн.

Женщина отставила в сторону бокал и наконец-таки повернулась лицом ко мне. Её глаза влажно блестели.

– Мне стыдно рассказывать об этом, но ты же хотела узнать правду.

– Да. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, – тихо откликнулась я.

– Гриша тебя очень сильно любит. Наверное, ни один мужчина на свете не любит своего ребёнка так, как он тебя.

– Я это знаю. Ни разу за все эти годы мне не приходилось чувствовать себя обделённой вниманием или лаской, несмотря на отсутствие в моей жизни матери. Папа заменил мне всех.