Та сторона мира

— А еще я бы порадовался от души, вместе с семьями детей, которых ты убил, тому, что ты подыхал тут как минимум несколько дней… Без пищи, но с водой ты мог бы тут сидеть и месяц. Это слишком долго. Без воды ты протянешь неделю. А с этим ее количеством… — Я прицелился и нажал на спуск. Канистра взорвалась, словно была заполнена слабой гремучей смесью. Вода брызнула на стены, пол заблестел. Два луча света соединяли теперь меня и Киналью — от фонаря и его отражения в луже на бетоне. — …Может, дней десять… Когда я уйду, можешь собрать ее в тряпки, потом попробуй пить мочу, хоть что-то… — Я продолжал болтать, чувствуя, что он вовсе меня не боится, и потому, вместо того чтобы вывести его и вызвать патруль, я говорил и говорил, пытаясь выдавить из него хоть каплю страха, миллионную часть того, что испытывали его жертвы. — У меня в машине банка синтетического цемента и отвердитель — ты ведь знаешь, что это такое, верно? Именно этим ты забил рот Бобу Кседару. Он твердеет в течение двух секунд, и его никаким образом не удалить. Я вылью его на люк, а через две недели дам знать капитану Вуди. Если хочешь доставить ему удовольствие, выдержи эти две недели, хотя должен предупредить, что я отправляюсь в небольшой отпуск и могу там задержаться, так что не настраивайся ровно на четырнадцать дней, тяни, сколько удастся. Всегда есть шанс…

— Кто меня заложил? — прервал он мою тираду, прекрасно зная, что роль, которую я сам себе назначил, мне никогда по-настоящему не сыграть.

Я пожал плечами, многозначительно качнул лучом фонаря и ничего не сказал. Даже мертвому Киналье я не выдал бы имени осведомителя.

— Ладно, пошли. — Он начал подниматься. — А то тут с тобой со скуки сдохнуть можно.

Я уперся руками в колени и оттолкнулся от койки. В то же мгновение он прыгнул. Я нажал на спуск совершенно рефлекторно. В третий раз стены подвала приняли на себя грохот «элефанта», колено Кинальи столкнулось с пулей и переломилось назад, в стороны брызнули красные клочья, а Киналья рухнул, как от удара бетонным тараном. Он упал на правый бок, согнулся и схватился обеими руками за левое бедро, правая его нога была вытянута во всю длину, но левая и так была сантиметров на двадцать длиннее. Когда его отшвырнуло назад, она не успела за телом. Из того места, где несколько секунд назад было колено, из бедра и отдельно лежавшей ступни хлестала кровь и, быстро смешиваясь с водой, растекалась по полу.

— Наложи себе жгут, я особо торопиться не буду, — сказал я, хотя говорить мне совсем не хотелось.

Я обошел продолжавшую увеличиваться лужу и поднялся по лестнице наверх. Наложив старую, ржавую скобу, я закрепил ее куском медной проволоки, валявшимся у стены, и вышел из дома. Пройдя полтора десятка шагов, я обернулся и увидел, что от дверей ведут все менее различимые красные следы. Сглотнув слюну, я несколько раз шаркнул подошвами по асфальту и, выбравшись на улицу, зашагал вдоль развалин и еще целых домов, отмеченных печатью разрушения и упадка.

* * *