Таба Циклон

– Да, знаешь, во вторник их классная отозвала меня в сторону и сказала, что Тим – самый настоящий вундеркинд, и даже по секрету посоветовала отдать его в другую школу, потому что в этой ему не смогут дать всего того, что ему нужно. Ромка, конечно, смеется надо мной, говорит, что все матери видят в своих детях, особенно в младших, гениев…

На заднем плане Тима встает на голову, прислонившись спиной к стене. Кит ударяет его ногой по яйцам, и вундеркинд беззвучно складывается пополам. Слышно, как Папаша, снимающий все это на камеру, пытается сдержать смех.

– А Кит… – чувствуется, как тон мамы становится более спокойным, даже немного разочарованным, но она изо всех сил пытается не показать этого, – Кит недавно выиграл соревнование по плаванию. Его вообще из бассейна за уши не оттащишь.

Тут уж на голову встает и Кит. Причем крайне предусмотрительно, как более опытный мужчина – яйцами к стене. Тим же, злой и мстительный, хватает его штаны за пояс и подтягивает их наверх. на колени, так, что становится видна белая задница Кита.

– Я еще не встречала более воспитанных мальчиков, чем мои, – продолжает хвастаться мама. – В этом, конечно же, большая заслуга Ромки. Но и у мальчишек, уж поверь мне, есть внутри крепкий нравственный стержень, чувство такта, благородство: такому не научишь, это либо есть в человеке, либо нет.

На заднем плане Кит дрыгает ногами и стучит ладонью по своей голой жопе.

– Это точно! – смеется перед телевизором Рита и треплет Тиму по волосам.

– Благородство – ваш конек!

Изображение начинает дергаться вверх-вниз – это Папаша наконец не выдерживает и заходится в приступе хохота во время съемки. Мама поворачивается к детям:

– Тима! Кит! Что вы делаете! Камера выключается.

– Твоя мама выкинула эту кассету, – говорит Рита. – А я подобрала. Записывала потом… ну, всякие свои штуки записывала. Неважно! Сейчас, тут еще есть, надо перемотать. Лучше отвернись. Или ладно, я в невидимом режиме. Вот, 28-я минута…

На экране появляется скачущее изображение: болотные сапоги, затем брезентовая штормовка, чья-то рука держит две удочки, камера переворачивается: появляется лицо Тимы на фоне соснового леса.

– А сейчас очередная сцена документального блокбастера «Мой брат – кретин!» – говорит он в камеру, которую держит в вытянутой руке.

– Режиссер и оператор – Тима Грез. В главной роли – звезда экрана, любимец бабушек, повелитель зассанных матрасов, наш дражайший и несравненный Кит Грез.

Камера вновь переворачивается, вокруг мелькают сосны, сухая хвоя на земле, рябящая зелень папоротников. Кит идет вперед, сгибаясь под тяжестью огромного бревна, которое он зачем-то несет на плечах.

– Кит, будьте так любезны, расскажите нашим зрителям, зачем вам это бревно? – спрашивает Тим, строя из себя телерепортера.

– Отвали!

– Ну серьезно, зачем вы тащите его уже… – Тим снова разворачивает камеру, чтобы продемонстрировать, как он смотрит на часы. – Уже полтора часа!?

– Надо! – сердито бросает Кит. – Я буду делать тотем!

– Тотем?!

– Священный Тотем!

– Ага. Насколько я понимаю, Священный Тотем должен защитить вас от Таба Циклона?

– Да!

– А что такое Таба Циклон?

– Я не знаю. – Простите за бестактный вопрос, а нельзя было найти бревно для Священного Тотема, который защитит вас неизвестно от чего… ну, скажем, найти его чуть поближе к дому?

– Нельзя! Нужно именно это бревно!

– Разумеется. Вопросов больше нет.

Кит проходит между двумя деревьями, и бревно застревает между ними. Ему бы просто отойти назад и развернуться, пройти боком, но он лезет вперед, покрасневший от злости, бревно глухо ударяется о стволы молоденьких сосен, сдирая с них золотисто-коричневую кору.

– Интеллект моего брата может поначалу потрясти неподготовленного зрителя! – комментирует сцену Тим. – Ведь он лишает девственности! Он может все!

Бревно действительно должно было бы быть короче раза в два, чтобы Киту удалось пройти между соснами, но он упорно рвется вперед, не желая обходить препятствие. По экрану телевизора идут помехи, изображение проносится кадрами снизу вверх, какое-то большое неясное пятно телесного цвета.

– Так, это не то, это не смотри, – Рита поспешно нажимает на STOP, перематывает назад.

– Хочешь. еще раз про благородство посмотрим?

– Бред какой-то, – доносится из коридора привычная папашина присказка. Следом в гостиной появляется и он сам. Во рту дымящаяся сигарета, в руках – практически пустая бутылка шампанского с коричневой этикеткой вина там осталось на два-три глотка. Он заходит и смотрит на маму, которая застыла в телевизоре на стоп-кадре со смешно скошенными глазами.

– Заросло уже все, наверное… – говорит Папаша.

– Что?

– Да на кладбище, говорю, заросло все. Давно уже не были. С июля, так ведь? Может, съездим как-нибудь? В следующие выходные, а? Как раз два года будет… Да и Яночка с Аней обещают прилететь…

– Не знаю, пап. Может, ты сам съездишь?

– Ну да… Вы меня вообще не слушайте. Я же понимаю, это я просто… Им-то что уже… Да и вам голову забивать. А я-то… Ну и вот…