Табак

– Тише, товарищи!.. – продолжала уполномоченная. – Я хочу сказать вам еще несколько слов!.. Стачка начинается сегодня. В наших интересах сохранять спокойствие и не поддаваться ни на какие провокации. Руководство обдумало все и знает, как действовать. Доверяйте ему. А сейчас все выходите во двор!.. Оттуда пойдем на митинг на площадь, куда придут и товарищи с других складов. Полиция попытается нас остановить, но не пугайтесь, не отступайте перед нею, товарищи!.. Мы должны показать хозяевам и правительству нашу силу… Да здравствует стачка, товарищи!.. Да здравствует рабочий класс!.. Да здравствует Советский Союз!.. Все на митинг, товарищи!..

Снова раздались пламенные восклицания, гневные крики, яростные угрозы. Рабочие «Никотианы» были уже в достаточной мере озлоблены колючей проволокой и охранниками из македонцев, которых Баташский поставил на складе. Все вскакивали с мест, отбрасывали тюки с необработанным крестьянским табаком, опрокидывали ящички с уже рассортированными листьями, безжалостно топтали ненавистный табак. Механики останавливали машины. Электромоторы затихали с басистым воем. Сита на машинах стучали все медленнее и глуше и наконец умолкали, словно испуганные криками.

Да. хорошо начала эта девушка, на вид такая слабенькая, хорошо разожгла справедливый гнев своих товарищей. У нее не было дара огненного красноречия, но в ее простых, точных и сильных словах звучал протест тридцати тысяч угнетенных людей, работавших с утра до вечера на табачных магнатов.

– Долой тонгу!.. – кричали со всех сторон.

– Не уступают ни гроша!.. – с горечью говорили одни.

– Арестовали делегатов!.. За ч-ю?… – возмущались другие.

– Кровопийцы!.. – ругались третьи.

Среди этого шума слышались и голоса агентов фирмы – бедняков, подкупленных «Никотианой».

– Товарищи!.. – кричали они. – Надо подумать… Выскажемся… Зачем бастовать?…

Но мужчины и женщины, входившие в пикеты, силой стаскивали их со стульев.

То же происходило и в других цехах. Электромоторы и вентиляторы замирали один за другим. Крики людей становились все громче. Огромный четырехэтажный склад «Никотианы» походил на улей с рассерженными пчелами, которые в гневе вылетали наружу. На дворе уже собралась толпа из нескольких сот человек. Македонцы открыли железные двустворчатые ворота, ведущие на улицу, и, растерянные, призывали рабочих очистить двор. Малорослые и слабосильные – все это были выходцы из бедных, голодающих горных селений, служившие темной власти табака только как наемники, – они боялись возбужденной толпы и чувствовали себя уверенно лишь с карабином в руке и за надежным укрытием. Но рабочие отказывались выйти. Они хотели собраться вместе, чтобы дружно отправиться на площадь. Чувство солидарности, развитое и укрепленное партийными руководителями, связывало их в единую, мощную, грозную массу. В ожидании рабочие запели «Интернационал», и это сразу повысило общее настроение.

Спрятавшись за занавеской у открытого окна, Баташский наблюдал за толпой. Он был бледен, растерян, но еще владел собой. Стачка начиналась бурно, уже видны были угрожающие признаки того, что бастующие готовы к упорной борьбе и кровопролитию. Директор сел за письменный стол и, тревожно прислушиваясь к пению «Интернационала» и шуму, долетавшему снизу, связался по телефону с другими фирмами. Со склада «Братьев Фернандес» ему лаконично ответили, что рабочие неспокойны, и сразу же повесили трубку. Вероятно, директор этого склада был занят – отдавал запоздалые распоряжения. Это был легкомысленный и распущенный франт, охотник поиграть на гитаре; он никогда не поспевал за событиями. Фирма «Фумаро» пожаловалась, что в охранника бросили кирпичом, а старшего ферментатора избили. На складе «Восточных табаков» произошло столкновение между анархистами и коммунистами, что было на руку фирме и очень обрадовало директора. Здесь не было активистов, способных подать пример, поэтому четверть рабочих отказалась бастовать и обработка табака продолжалась. Но зато в «Эгейском море», где складская организация считалась крепостью социал-демократов, а рабочие слыли самыми послушными, пятеро коммунистов подняли на ноги весь склад. Директор испуганно спрашивал, что делать.

– Не знаю!.. – рассеянно ответил Баташский, пожалуй даже довольный тем, что и в других местах происходят беспорядки. – Дай им выйти на улицу и закрой склад.

– А потом? – Голос директора дрожал от волнения.

– Потом ничего! Разопьем бутылочку сливовой.